Вверх на малиновом козле. Игорь Савельев

спокойное, такое чистое (не очень хорошо, конечно, после масла), что даже метрах в двадцати от берега еще видны – смутно – мохнатые булыжники на дне, точнее, уже только бурые очертания, непуганые рыбки… Море холодное, как лекарство. Тело сразу привыкает к разнице температур и обещает ту ловкость, которая невозможна в жизни. Аня взяла курс строго вперед, Антон же счастливо-лениво болтался туда-сюда, то сосредоточивался и бросался брассом в никуда, то просто валялся. Приятно мочило горячий затылок. Потом уже, оглядевшись, двинулся к Ане – и она возвращалась, плыла к нему.

      Они встретились на середине пути, то ли обнялись, то ли нет, но как-то странно прокрутились, как дельфины; ускользающей рукой Антон наконец привлек ее к себе. Поцелуй, разбавленный некрепкой водой Черного моря. Аня прижалась к его груди, и Антон сам почувствовал, как липка его кожа – от соли, – они замерли, если в море можно замереть.

      – Ты знаешь, что я тебя очень люблю?

      – Хорошо, что мы сюда приехали, да?..

      – Что это за звук?

      Что там происходит на пригорке, отсюда не видно, но мотор уже окончательно сорвался на хрип, часто глох, и его снова – со многими трепыханиями – заводили.

      – Не знаю. Может, они решили уехать? Бросить нас…

      – О, это была бы мечта.

      Они выходили из моря, держась за руки, как первые люди на голой Земле.

      «Волга» металась с ревом раненого зверя, и страшно было приближаться; даже дико, что сохранились еще вполне мирные для этой агонии вещи – вроде света белых ламп в широченных задних фонарях. Дисциплинированно врубавшиеся, когда Рома сдавал назад. Чтобы получше, с разбегу, приложиться о валун или о то сухое дерево, у которого, кажется, сил осталось еще меньше, чем у машины.

      – Что это с ним? – поинтересовался Антон у Оксаны, так буднично и даже светски, как будто речь шла о человеке, уронившем бокал на фуршете.

      Оксана пожала плечами:

      – Говорит, всегда хотел попробовать.

      «Волга» остановилась (навсегда).

      Рома высунулся, совершенно счастливый:

      – Видали?.. Монстр, а не машина!.. Так вот, я не дорассказал. Этот мужик все время жевал эти чебуреки и уже краской писал благодарности на всех заборах, которые только видел: Бежану, Дамиру, Теймуру, Нане, Иракли, Тенгизу, Лейле, Ревазу…

      – Кончай валять дурака. Давайте уже быстрее, а?

      – А я что? Я ничего. – Рома выбирался из машины. – Черт, сиденья к жопе прилипли.

      – Жопа к сиденьям.

      – Натуральная кожа!

      – Со всех сторон…

      Рома обошел корпус.

      – А что делать?

      Неловко обувался.

      – Вот молодец, сам же собрался, а сам не знает.

      Обиженно сопя, завозился, или, скорее даже, сделал вид, что завозился: сначала долго напитывал бензином какую-то тряпку, потом совал ее в бак, как фитиль, да еще раздумывал, как бы ее там закрепить.

      – А давайте оставим что-нибудь себе на память! – предложила Аня. – Вот это что