Огненная кровь. Том 2. Ляна Зелинская

Почему они не могут быть друзьями?!

      Как её отец и мать. Они вот могли подолгу разговаривать у камина, и спорить, играть в слова, обсуждать городские новости и политику, читать друг другу вслух, и ей всегда казалось, что вот так всё и должно быть между мужчиной и женщиной. Почему же все её попытки сделать так же превращаются в катастрофу? Почему она вызывает у одних мужчин безудержное желание обладать, как у мэтра Гийо, Альберта или у Даррена – брата её первого мужа, а у других лишь желание её использовать, как у Салавара, например, или вот сейчас у Себастьяна?

      – Я бы хотел пригласить тебя на небольшую прогулку в сад, Иррис, – голос Гасьярда вырвал её из этих размышлений, – Себастьян не против. Мне нужно поговорить с тобой… кое о чём…

      Сердце у неё сжалось от нехорошего предчувствия.

      О чём им говорить?

      Но Гасьярд уже распахнул перед ней дверь и галантно согнул руку в локте, и, хотя ей и не хотелось его касаться, но отказать было бы невежливо. Они медленно двинулись по дорожке вдоль стриженой изгороди из падуба, и Гасьярд начал разговор о том, как Эверинн планировала этот парк, о строительстве дворца и породах лошадей. А Иррис шла и недоумевала, всё это было, конечно, интересно и познавательно, но не за этим же он потащил её сюда? И только когда дорожка повернула в сторону оранжереи, Гасьярд внезапно спросил:

      – Вчера на балу тебе ничего не показалось странным?

      – Нет.

      – И ты опять не спрашиваешь, что я имею ввиду под «странным»! – усмехнулся Гасьярд.

      – Хорошо. Я спрошу. Что именно следует понимать под «странным»?

      – Разное… Может, кто-то из танцующих был особенно настойчив? Кто-нибудь пытался м-м-м… воздействовать на тебя? Обещал ли кто-то что-нибудь вне рамок приличия?

      – Вне рамок приличия? – воскликнула она. – Как это понимать?

      – Прошу, не сердись, – голос Гасьярда стал ласковым, – я должен поговорить с тобой откровенно. Ты умная женщина и всё поймёшь. Я позвал тебя сюда, чтобы попросить о помощи.

      – О помощи? – удивилась она.

      – Да. Видишь ли, что-то или кто-то мешает мне закончить ваш с Себастьяном ритуал, – он говорил медленно, тщательно подбирая слова, – возможно, кто-то делает это специально. Ты же знаешь, будущий совет всех будоражит. И ты, твой Поток, реагирует на это, как вчера на балу… Ты же почувствовала его? Потому что я почувствовал…

      Он посмотрел на неё внимательно. Очень внимательно.

      – Я? – она смутилась. – Да, это было… как вихрь внутри.

      – Вот! И я хотел попросить тебя вспомнить, что было необычного вчера?

      – Нет. Ничего необычного.

      – Хм. А в какой момент ты почувствовала этот вихрь?

      После поцелуя Альберта. После его прикосновений… От его голоса, его слов… Да его взгляда было достаточно, чтобы этот безумный вихрь оживал! И даже одно лишь воспоминание об этом вызвало дрожь внутри, рождая тончайшее веретено…

      Она отвернулась и сорвала с гибискуса большой красный цветок. Гасьярд не должен видеть её