Тайная любовь моего мужа. Амелия Борн

и громогласно орала и рыдала, что он боялся, что на этот шум сбегутся все соседи…

      До этого страшного момента он и не подозревал, что в его доме живет такой маленький и опасный монстр.

      – Ну? – потребовала Оля неизвестно чего, когда дотащила его, сонного и ничего непонимающего, до кухни.

      – Что – ну? – переспросил тупо.

      – Пап, ну ты чего? Завтрак надо приготовить!

      Он автоматически обернулся уже было к двери, чтобы позвать жену и потребовать завтрак, но вспомнил вдруг, что Кира уехала.

      Уехала! Уехала без единого слова, просто бросив на него троих детей, с которыми он и знать не знал, что делать!

      – Что ты хочешь? – спросил устало.

      – Овсянку. С джемом. Малиновым. Три ложки. Не перепутай!

      – Три ложки, – повторил, ощущая, что день только начался, а сил у него уже нет.

      Кашу он в итоге худо-бедно сварил, хотя она постоянно норовила убежать и по итогу он засрал этой овсянкой всю плиту.

      Отмерив ровно три ложки джема, поставил перед дочерью тарелку.

      Она недовольно поморщила нос.

      – Я просила малиновый джем, а это абрикосовый.

      Он сделал глубокий вдох, убрал из тарелки абрикосовый джем, положил туда малиновый…

      Дочь снова состроила рожицу, полную отвращения.

      – Нет. Эта каша уже грязная. Она в неправильном джеме!

      – Но я же его убрал…

      – Нет! Наложи новую кашу!

      Ее голос уже начинал напоминать тот, которым она вчера требовала сшить ей костюм, поэтому от греха подальше Алексей взял новую тарелку, положил туда новую кашу и три ложки малинового, чтоб ему провалиться, джема.

      Но на этом все отнюдь не закончилось.

      – Где завтрак? – поинтересовался ввалившийся в кухню Кирилл.

      – Вот. Каша, – мотнул головой в сторону плиты в ответ.

      За это его огрели таким тяжелым взглядом, что возникло физическое ощущение, будто камень на плечи упал.

      – Не жру я эти ваши каши, – грубо огрызнулся Кир. – Сколько можно повторять?

      – Это мама в курсе. Не я.

      – Ну еще бы, – усмехнулся старший в ответ.

      – Что ты хочешь? – спросил терпеливо, хотя сам уже почти кипел.

      Кирилл задумался на пару секунд, а затем в его глазах промелькнул странный мстительный огонек…

      – Омлет. Из четырех яиц.

      Леша молча принялся за дело. Попутно уронил и зря разбил два яйца, минут пять выковыривал попавшую в миску скорлупу, едва сдерживаясь от демонстрации вслух своего весьма пополнившегося за прошедшую в муках творчества ночь словарного запаса…

      Когда омлет кое-как все же был приготовлен, и сын принялся за еду, он спросил у него – максимально равнодушно, словно бы между прочим…

      – А мама не сказала, куда уехала?

      – Не-а.

      – А с кем?

      – Не-а.

      – А хоть что-то она вообще сказала?

      – Что ей надо отдохнуть. А что, надоели мы тебе уже?

      Сын прищурился, задавая вопрос, словно испытывал его на прочность. Не дожидаясь ответа,