Предатель. Я не вернусь. Лила Каттен

лицу и дышу ароматом дорогого парфюма, который раскрывается на ее коже будоража мои рецепторы.

      – А я, – шепчет в приоткрытые губы, – все равно ненавижу…

      Опускаю руки на ее талию и погладив ее смещаю ладони на большой живот, обхватывая его ими почти полностью в таком положении.

      – Как он там? – целую в губы едва коснувшись их.

      – Решил, что мне не нужны крайние ребра и работает над их удалением, – тихо смеется, а я опускаю голову и целую в самый центр живота.

      – Говорил же там будущий хирург, – наслаждаюсь тем, как она гладит шею, плечи.

      – А может костоправ.

      – Может.

      Ненадолго замираем, и момент почему-то каждый раз исчезает. Словно растворяется.

      – Я голоден. Что у нас на ужин?

      – Рыба запеченная и овощи. Тебе еще пюре приготовила.

      – Спасибо, – целую в щеку и встаю.

      – Помочь?

      – Не стоит, я сам.

      – А подушку мне принести можешь?

      – Конечно.

      Приношу ей ее любимую вещь, с которой ей удобней сидеть и под звуки какого-то фильма ухожу на кухню, размышляя над тем, что эту стену невидимую, но слишком ощутимую стоит наконец преодолеть. И полагаю, что она состоит из доверия.

      Глава 2

      Вера

      Как только муж скрывается за стеной кухни мне на телефон приходит сообщение с неизвестного номера.

      «Привет, малышка! Как ты? Еще помнишь меня?»

      Сначала удивляюсь, а потом вспоминаю, что только один человек зная как меня бесит это, мог себе такое позволить.

      «Привет, Рома. Прекрасно помню. И даже то, как ты свалил в закат посмеиваясь мне в лицо. С чего вдруг вспомнил?»

      Руки дрожат. Потому что я стараюсь не окунаться в тот месяц, когда отец пришел и просто сказал, что есть некий Глеб Титов и я стану его женой.

      Мама молчала, пока я выдавала тираду о несправедливости, а стоило попросить у нее защиты и понимания, как тут же встала на его сторону. В общем-то против его слова она не шла ни разу. Чего удивляться?

      «– Брось папа, это не смешно, – стою ошеломленная заявлением предков. – Мам скажи ему. Это ведь какой-то бред. У меня есть Рома. А этого старого мужика сплавьте еще кому-нибудь или заведите еще одну дочь.

      – Что за разговоры, Вера? – папа, теряя терпение сжимает кулаки и покрывается красными пятнами на лице.

      – А ты думал, что я с радостью выйду за этого тридцатилетнего Глеба Титова?

      – А ты думала, что я позволю дочери таскаться с этим оборванцем? Не для того я вкладывал в тебя столько денег.

      Началось.

      – Ну да, заведи снова тему о том, что я твоя главная инвестиция. Мам, а ты почему молчишь? – смотрю на нее уже заранее зная, что я последняя чью сторону она примет. У нас ведь не принято идти против слов папы, даже если это полная чушь.

      – Потому что согласна с отцом. Пора взрослеть дочка.

      – Я вроде как уже и не маленькая.

      – Тогда веди себя соответствующе.

      – Вопрос решен, Вера, – перебивает нас обеих и ставит точку. – В эту