Застенок. Наталья Иртенина

заключалось в этом похоронном звоне – именно в таком выражении представлялась ему неизбывная горечь мира. Впрочем, изредка в стихах присутствовал и пепел любви, как дань серебряному веку.

      Третьим завом кроме Романа и язвительной дамы Марины был спортсмен в отставке Валера, курировавший отделы туризма и активного отдыха. Всю церемонию лечения Валера хранил саркастическое молчание. В прошлом месяце он пришел в редакцию чуть не с сотрясением мозга после особенно активного уикенда, но не дождался ни грамма сочувствия. Напротив, загоняли по службе так, что к вечеру его выворачивало наизнанку. Стоило же этому юродивому подбить глаз – и пожалуйста. Отбою нет от сестер милосердия. А ведь все их усилия – впустую. Но какова несправедливость – бабы сохнут по нему тем сильнее, чем больше он их не замечает. Впрочем, Валере на баб сейчас тоже было наплевать – он недавно женился и еще не успел пресытиться семейными радостями. Его благоверная стоила всех баб на свете.

      Пока стоила.

      – Да есть ли такая баба на свете, которая стоила бы их всех? – риторически произнес Валера.

      – Нет, думаю, такой бабы нет, – ответил неблагодарный Роман, прижимая полурастаявший лед к глазу. – Все они друг друга стоят.

      – Вот и я говорю, – согласился Валера. – Ни у одной не хватает мозгов не втрескиваться в тебя по уши с полоборота.

      – Да нет, – поморщился Роман. – У некоторых это происходит с полного оборота.

      – Только не говори мне, что этот полный оборот происходит у тебя в постели. Тебе-то это даром не нужно, гарем заводить.

      Роман отложил в сторону мешок со льдом и с любопытством посмотрел на коллегу.

      – Давно тебя хотел спросить – откуда ты все знаешь? Все-то на свете тебе известно. Прям ходячая Британская энциклопедия. Аж страшно.

      – Ума палата, – флегматично ответил Валера. – А вот я давно хотел тебя, Рома, спросить – ну чего они все к тебе липнут? Словно мухи к дерьму. Страсть как любопытно узнать, чем ты их приманиваешь.

      Роман на дерьмо не обиделся. Он вообще не имел привычки обижаться на кого бы то ни было. Такое встречается, безусловно, редко, но все же встречается. Преимущественно у блаженных и у тех, кого не связывают уже с миром людей никакие узы. Роман пребывал где-то посередине между этими крайностями.

      – Это не я их приманиваю. Это судьба, – с излишним самодовольством в голосе ответил Роман и пропел популярный музыкальный мотивчик, мечтательно обводя взглядом потолок: – Э-эх, не везет мне в жизни – повезет в любви!

      – Ни и рожа у тебя, Казанова! – грубо заземлил его Валера. – Страх глядеть.

      В комнату зашла Марина. Они ютились там вчетвером – три зава-редактора и отсекр Джек. Последнего не было весь день. Только сейчас Роман заметил его отсутствие.

      – Ну чего пристал к бедному мальчику! – вступилась за пострадавшего Марина. – Ему и так несладко. Контакт с чуждой для творческой души реальностью – это тебе не хаханьки.