Путь домой. Алексей Гравицкий

протянула руку, предлагая помощь. Я покачал головой и поднялся самостоятельно. Ткнул кулаком себе в грудь.

      – Я – Сергей, – представился медленно, чуть ли не по слогам.

      Звездочка откинула булыжник и повторила жест.

      – Я…

      Далее последовало такое непроизносимое мяуканье, что я лишь отмахнулся:

      – Понятно. Звезда, короче говоря.

      Звезда кивнула, опять заговорила что-то на своем родном наречии. Ткнула себя в грудь, тиснула меня за отельную браслетку и показала пальцами правой руки идущие ножки.

      И мы пошли.

      К пришибленному булыжником конферансье мы более не возвращались. Почему он себя так вел, и кем он вообще был, я не интересовался. Звезда не рассказывала, а я не спрашивал. Честно говоря, мне это было уже неинтересно. Какой смысл в информации, если она не несет практической ценности?

      А Звездочка так с тех пор со мной и ходила. Почему? Может, потому, что я за нее вступился перед тем мужиком…

      Шаг в сторону, и я, зажмурившись, вошел в стену света. Который раз – не знаю. Может, трехсотый, может, пятисотый, может, вовсе тысячный. Я не считал. Если считать, можно спятить.

      Красный свет остался с той стороны, свист оборвался. Но и шума живой улицы не было слышно. Замутило.

      Я сделал еще пару шагов для верности и открыл глаза. В груди екнуло.

      Мы стояли на мосту. Помимо нас здесь застыли разве что ржавые остовы нескольких машин. Было утро. Хотя еще секунду назад по ту сторону стены солнце клонилось к закату. Теперь небо золотилось на востоке. Прохладный ветерок гнал редкие, но плотные облака. Шуршали кусты и ветви молодых деревьев. Склоны над рекой заросли по полной. Еще бы. Здесь не было асфальта и бетона, которые могли бы удержать природу.

      В стороне от моста над рекой, на взгорке, высились обшарпанные серо-красные стены кремля, вгрызались зубчатым краем в осеннее небо. Деревянные крыши на башнях потемнели, прогнили, провалились.

      На небольшом открытом пространстве у стены тлело несколько костров. Видно, с ночи. У одного согнулась человеческая фигурка. Человек подремывал.

      От проплешины с кострами в стороны разбегалась буйная поросль.

      Берега речушки заболотились. Поодаль от кремлевских стен и по другую сторону реки высились дома вполне себе современного города. С поправкой на тридцатилетнюю спячку естественно.

      Но самое главное: это был наш кремль. Отечественный. Не знаю, в каком городе, но в русском. Русским здесь было всё – от очертаний архитектуры до засранного пейзажа.

      Гой ты, Русь, моя родная, хаты – в ризах образа…[10]

      – Khīnk, – ругнулась за плечом Звездочка.

      Я обернулся. Стена света шла точно по краю моста, по всей длине. Удачно. Будь она на пару метров дальше, мы бы вышли не на мост, а в воду. Купаться в сентябре ранним утром – не самое большое удовольствие.

      – Мы где? – мягко поинтересовалась Звездочка.

      – В России, – я пытался сказать это как можно спокойнее, но дыхание перехватило, и в голосе прозвучала ненужная патетика.

      Вдалеке

10

Строчки из стихотворения Сергея Есенина.