Крылатый ковчег: сборник рассказов. Светлана Чередниченко

быть вампиром, пьющим мысли, пустые и мертвые, без капли жизни, – стонали под гуттаперчевого Зубарева из «Описиктра».

      «Рэббитс Хуф» вообще не писали текстов, а харизматично изображали слова, выдавая коллабористическую белиберду. В приступе агонии звучали покруче самого Хармса.

      Первое личное знакомство случилось в апреле 94-го. Шла из библиотеки в общагу, а оказалась на дне рождения у солиста в расписной тюбетейке.

      – Блюзовая певица из Никеля? – спросил Юдж.

      – Я?!

      Подыграли никельские друзья. Вельвет с Пепсом мгновенно переложили на манер дорожного блюза «Хэппиньюеа» Аббы. Пришлось исполнить. И понеслось… Музыка, видео, творчество. Встречи, тусовки, концерты, джем-сейшены на квартирах, репетиционные точки…

      Тибетская книга мертвых не раз становилась настольной.

      Первым ушел Вадик. Барабанщик «Типового проекта». Студеные похороны после долгих поисков. Нашли на складе Заполярного. До сих пор не понятно, как так случилось. Боль утраты не отпускала. Все, что могли сделать – начали верить. В фатальность, в знаки, в вакуум. Жизнь продолжалась, но внутри поселилась та самая «пустота», про которую позже прочли у Пелевина:

      «Жизнь – это то, что ты делаешь с миром, а мир делает с тобой. Типа как секс.

      А если ты отходишь в сторону и начинаешь про это думать, исчезает сам предмет размышлений. На месте жизни остается пустота.

      Вот поэтому все эти созерцатели, которые у стены на жопе сидят, про пустоту и говорят. У них просто жизнь иссякла – а они считают, что все про нее поняли.

      Про жизнь бесполезно думать. Жизнь можно только жить».

      Полный зал Кировки набился в 1998-м. Знакомые и ставшие родными лица слились в единый образ. На видео стою возле сцены, скрестив у лица руки.

      «Ищут пожарные, ищет милиция… молоху или другому быку… останься тысяча первой», – извергал Юджин.

      Музыкальные команды из Мурманска выступали и в никельском ДК «Восход», и в питерском «Там-Таме». Играли в пединституте и в Художественном музее. Писали альбомы. Снимали видео. Читали Кастанеду и Маркеса. Любили собираться на квартирах и подолгу джемить, вливаясь в новые измерения между реальностью и нотами. Искали утраченный смысл в творчестве и любви.

      Экспериментировали, взлетали и падали. Сходили с ума. Вешались. Вылетали из окон. Умирали и рождались заново.

      Но моя Каренина выжила. Осталась. Зацепилась за любовь близких. Выросла. Поднялась по карьерной лестнице. Съездила с сыном на Gojira в Хельсинки, подпевала хитам на концерте Metallica в Питере, побывала на Marilyn Manson в Праге.

      И сейчас, заглядывая в зеркало воспоминаний, вижу, каким важным для меня стало то, что происходило гораздо раньше.

      – T. Rex. Children of the Revolution. Вот, послушай. Может, понравится, – предложил отец в далеком 92-м.

      – Блеющий Марк Болан в боа и с макияжем? Хм. Круто! Неси еще. – заинтересовалась я.

      «Лестница в небо». «Дым над водой». «Отель Калифорния». Незабвенные хиты пришлись по вкусу папиной дочке.

      А еще папа слушал Pink Floyd. Колонки на