Собиратель теней. Буйный сезон. Николай Степанов

Ишид признан виновным в попытке совершения кражи и приговаривается к пяти годам каторги, которая может быть заменена штрафом в размере десятикратной суммы украденного, – объявил приговор судья. – Адвокат, возьмите вещественное доказательство и пересчитайте.

      – Пятьдесят золотых, – объявил защитник, изучив содержание кошелька.

      – Подведем итог, господа. – Снова заговорил судья. – Сумма штрафа в королевскую казну составляет пятьсот монет. Размер судебных издержек – пятая часть штрафа, выплата пострадавшему за моральный ущерб – также пятая часть штрафа. Тот, кто прямо сейчас пожелает внести семьсот монет, может взять обвиняемого на поруки. В зале есть желающие?

      – Есть, ваша честь, – поднялся я. – Кому необходимо передать сумму штрафа?

      Приятно было видеть вытянувшиеся лица баронета и целителя. Ни тот, ни другой не ожидали моего присутствия здесь, не говоря уже об остальном.

      – Кем тебе приходится подсудимый? – после продолжительной паузы спросил судья.

      – Односельчанином, – сделал я сомнительное, как показалось всем присутствующим, заявление.

      – И можешь это доказать, молодой человек?

      – Могу, – кивнул и вышел массивному столу. – Ишид, покажи ладонь и произнеси: «Я из Хаши».

      После того, как все увидели светящийся треугольник, я повторил тот же фокус.

      – Хочешь сказать, что ты – угай?! – возмутился баронет.

      – Все, что хотел, я уже сказал.

      – Это его сообщник! Они вместе собирались меня обокрасть! Я требую… – начал было Жилский, но гул присутствующих заглушил его слова. Судья взялся за молоток, призывая к тишине. Когда гомон стих, заговорил адвокат:

      – Человек, способный заплатить семь сотен, станет соучастником в краже пятидесяти монет? В судебной практике королевства такого не случалось. Ты уверен, что хочешь выдвинуть еще одно обвинение? – обратился он к баронету.

      Посоветовавшись с помощником, Жилский покачал головой.

      Из здания суда мы выходили практически без денег, зато вместе с целителем.

      – Зачем ты это сделал? – спросил Ишид, чуть отойдя от входа.

      – Не я, а мы. Затем, что не бросаем боевых соратников в беде.

      – Но ты в итоге лишил всех возможности учиться! И самого себя – в том числе, – продолжал кипятиться целитель, считая меня единственным освободителем.

      – Один мой знакомый говорил: «Это всего лишь деньги. Их можно заработать. И потерять. И снова заработать. А вот человека, если он погиб, обратно не вернешь». Думаю, он тысячу раз прав.

      – Меня не собирались казнить, Платон! – почти выкрикнул угай.

      Мы шагали через многолюдную улицу и ловили на себе недоуменные взгляды прохожих, вызванные бурными эмоциями Ишида.

      – Не стоит повышать голос, на нас уже смотрят, – попытался утихомирить угая. – Что же касается казни… Существуют вещи и пострашнее смерти.

      – Но все