И грянул свет. Артем Гаямов

лежал снег. Искрился на солнце, слепил глаза. А родители стояли неподалёку на вершине заснеженного бархана – то есть никакого не бархана, а холма – и махали рукой.

      – Видишь, сын, – радостно крикнул Игорь. – Снег на Новый год. Всё, как ты хотел.

      – Смотри, что мы с папой сделали, – весело подхватила Марина.

      Родители шагнули в разные стороны, и за их спинами Костя увидел снеговика. Коренастого, кривого и вообще слепленного неумело. Просто три снежных кома, поставленных друг на друга, два углубления на месте глаз и красная гвоздика вместо носа-морковки.

      – Внушает? – наивно поинтересовался отец.

      – Внушает, – соврал Костя и, широко улыбаясь, побежал к холму.

      Снег с хрустом проминался под подошвами тапочек и лизал босые ступни, заставляя дрожать от холода. С каждым шагом в груди нарастало тревожное предчувствие, какое-то необъяснимое подозрение. Взобравшись наверх, Костя заметил, что на снегу только его следы, а следов родителей нигде нет. Нерешительно остановился в нескольких метрах и спросил:

      – А где Кике?

      – Кике? – отец озадаченно наморщил лоб. – С нами его нет.

      – Сынок! – мама упёрлась руками в бока, её взгляд стал строгим. – Разве я не просила присмотреть за собакой?

      – Да, но… – виновато замямлил Костя. – Просто что-то случилось. Не помню, что именно, но… Что-то мне помешало.

      – Ничего, Константин, – Игорь ободряюще улыбнулся. – Ты его найдёшь. Обещаю.

      Слова прозвучали так странно и многозначительно, будто несли некий скрытый смысл. Костя вдруг понял, что родители просто его разыгрывают. Сами спрятали пса и стоят теперь с серьёзными минами, а мысленно посмеиваются.

      Наверняка отец придумал – ему ведь вечно не сидится. Но где же всё-таки Кике? Это ведь не иголка в стоге снега. То есть в стоге сена.

      Взгляд вдруг упал на кривого снеговика, и Костя возмущённо крикнул:

      – Да вы что, сдурели?! Он же замёрзнет!

      Родители напустили на себя удивлённый вид и переглянулись. Раздражённо махнув рукой, Костя бросился ломать снеговика, чтобы вытащить пса. Комьями посыпался снег, упала красная гвоздика, а в двух углублениях, под которыми цветок был воткнут, сверкнули глаза. Карие, не широкие и не узкие, без какого-либо выражения. Их взгляд буквально отбросил Костю назад, кинул наземь.

      – Нет! Нет! Нет! – кашлем из груди вырвались крики ужаса.

      Из снеговика выросли ноги в красных штанах, потом высвободилась рука, сжимающая своё логическое продолжение – пистолет с глушителем.

      – Нет! Нет!

      Не в силах подняться, Костя принялся изо всех сил пинать дядю Славу по ногам, но те оказались твёрдыми, будто каменные. Ушибленную пятку пронзило болью, а киллер лишь усмехнулся и посоветовал:

      – Не кипишуй.

      В ушах дважды хлопнуло с присвистом, и Костя, тяжело дыша, проснулся. Нога, несмотря на боль в пятке, продолжала рефлекторно стучать по крепкому, будто каменному стволу дерева.

      Вокруг