Обычный человек Мэтью Лидс. Арсений Шварёв

возле порванного в нескольких местах дивана и перебирал наваленные на нём вещи. Выбор был невелик. Но главное – был.

      Накинув свою любимую, хоть и заношенную, синюю клетчатую рубашку и натянув брюки, карманы которых уже, вероятно, пропахли сигаретами, он подошёл к столу, где ещё вчера оставил свою простенькую шляпу.

      «Хорошая штука, – подумал он, – не износилась и за полтора года, несмотря на отвратительную погоду».

      Надев серый головной убор, саксофонист Мэтью Лидс вышел из квартиры. Вышел навстречу солнечному весеннему утру Пенсильвании.

      Однако после хлопка старой деревянной двери кусочек его присутствия всё ещё оставался в пространстве старой обшарпанной квартиры: аромат дешёвого одеколона «Американская Мечта» понемногу таял под напором сквозняка из так и не закрытого окна.

      Мистер Лидс знал, что его одеколон пах дёшево. Мэтью это не смущало. Ведь купил его саксофонист по двум причинам. Во-первых, разумеется, ничего дороже позволить себе он не мог. Во-вторых, что более важно, Мэтью нравилось его название.

      Была ли мечта у мистера Лидса? О да, разумеется, у кого же нет мечты. Была ли его мечта американской? Совсем не была. О таких вещах мечтают везде. В Перу, во Франции, в Индии, может, даже в Гане. Мистер Лидс точно не знал этого, но твёрдо знал одно – свою мечту он исполнит, пусть никому о ней и не расскажет.

3

      Нью-Йорк. 4 апреля. 1948 год.

      В парке сидели двое. Несмотря на пасмурную погоду, в тот апрельский вечер ничего не помешало Мэтью Лидсу в последний раз встретить её с работы.

      Лавочка, на которую они сели, ещё не успела промокнуть от внезапно начавшегося дождя, поэтому эти двое пребывали в относительном комфорте. Ясное дело, новый зонт за шесть долларов и тридцать центов – это вам не шутки! По тем временам уж точно…

      – Я всё ещё не понимаю, неужели иного выхода нет? Почему они хотят, чтобы ехала именно ты? – устремив взгляд на свою спутницу, вопрошал мистер Лидс.

      – Мэтт, ну почему ты никак не можешь понять? Всё это не в моих силах. Это программа помощи Франции после войны. Только и всего, – она отвела взгляд и оборвала фразу.

      – Да слышал я это всё… И про врачей, и про нехватку опытного персонала… Надолго? – не унимался он.

      – Полгода, не думаю, что больше… Но точно сказать я не могу, – всё ещё глядя в сторону, произнесла Маргарет Росс, 26-летний доктор госпиталя на Уильям Стрит.

      Мэтью откинулся на спинку лавки. Его левая рука, на которой красовались старенькие часы, потянулась в карман. Очевидно, за пачкой «Marlboro».

      «Последняя», – пронеслась мысль, которая только усилила его тоску.

      – Вот оно что, – сорвалось с губ мистера Лидса, пока он пытался извлечь искру из зажигалки. – Если бы я мог возражать, я бы, конечно, возражал… Но сейчас мне остаётся лишь смириться и понять, что делать дальше. Ха, только и всего, – с ироничной улыбкой произнёс мужчина, глядя куда-то далеко, вероятно, туда, где ещё не пошёл дождь.

      Маргарет повернулась к нему и окинула ожидающим взглядом. Чего