Песнь Бернадетте. Черная месса. Франц Верфель

пробили часы, и не без удовольствия заставляет его превосходительство четверть часика подождать. Монсеньор, так докладывают барону, уединился в своей личной епископской молельне. Епископа Тарбского при всем желании нельзя назвать корректным господином, происходящим из корректной семьи. Совсем наоборот! Епископ – типичный плебей, пролетарий, выбившийся из низов, сын дорожного рабочего из Беарна. Его враги даже болтают, что к пятнадцати годам его милость едва умел читать и писать. Затем, правда, этот невежественный, но одаренный юноша с невероятным желанием пробиться, свойственным всем выходцам из низов, успешно прошел курс семинарии в Эре и с отличием по всем предметам окончил университет. Барон Масси скрежещет зубами от возмущения, что его заставляют ждать. «Старый подлый лис», – думает он о епископе и пугается, заметив, что слишком сильно сдавил коленями свой цилиндр. Когда затем перед ним предстает высокая мужиковатая фигура монсеньора, он тем не менее кланяется и даже пытается обозначить поцелуй в перстень, что епископ кротким жестом отклоняет.

      – Ваше преосвященство, – обращается к нему барон, – я вынужден просить вас о помощи. События в Лурде перерастают в бунт. Вы один можете предотвратить включение с нашей стороны других регистров…

      Углы губ епископа от природы опущены вниз, отчего его лицо редко теряет саркастически-гордое выражение.

      – Что же, включите другие регистры, ваше превосходительство, – сочувственно вздыхает он. – Это было бы только желательно…

      – Я защищаю честь и святость религии, монсеньор, которая находится под угрозой из-за этой недостойной комедии.

      Епископ поднимает густые седые брови:

      – Духовенство лурдского кантона получило от своего декана строгий запрет участвовать в этой недостойной комедии, как вы изволили выразиться…

      – Этого недостаточно, монсеньор. Вы должны сами запретить эту комедию. Вы должны помешать тому, чтобы эти так называемые явления делали смешной в глазах верующих и неверующих саму веру.

      Бертран Север откидывается назад в своем кресле, его грубая рабочая рука опирается на посох из слоновой кости.

      – А если в этих явлениях все же скрывается сверхъестественная сущность? – медленно спрашивает он.

      Корректному барону Масси вдруг становится тесен его крахмальный воротничок.

      – Сверхъестественная сущность? Но кто может это определить?

      – Единственная инстанция, наделенная таким правом, ваше превосходительство, – слегка улыбается епископ, – Святая церковь.

      Префект решается немного ослабить узел на галстуке.

      – Ваше преосвященство, у меня сложилось впечатление, что вы все же не верите в сверхъестественную сущность и осуждаете этот фарс наравне с нами.

      – Быть может, быть может, любезный барон, – улыбается монсеньор, и его улыбка вновь становится непроницаемой. – Но согласитесь, епископ –