Староверов остров. Игорь Козаков

все-таки огромное значение имеют так или иначе оказывающие на людей воздействие те или иные обстоятельства. Вот, к примеру, в нашем случае. Если мы взглянем на своих героев дней пять назад, то, конечно же, удивимся, узнав в уверенном в себе и  весьма солидном руководителе столичного госучреждения, а также  пусть и не в столь строгом  директоре, но зато по совместительству собственнике небольшого подмосковного предприятия  этих так, по сути, безропотно подчинившихся простой  медсестре  из кубанской станицы людей.  Ну, во-первых, как ни крути, а в них еще с детства было заложено, что медработников нужно слушаться. А во-вторых, при тех обстоятельствах, в которых они оказались, разве  был какой-то смысл противиться  или показывать свою значимость и уж, тем более, рассуждать о какой-то, где-то и кем-то очень ощущаемой  весомости? Абсолютно никакого. Обстоятельства, в общем. Мы еще не раз мысленно о них, я уверен, подумаем,  по ходу развития нашей истории, но уж возвращаться к рассуждениям на эту тему не станем. Поскольку понятно ведь, что люди поступают так, как они не поступали ранее и, возможно, не поступят после, именно в силу определенно складывающихся обстоятельств.

***

      Пока хозяева провожали медицинскую бригаду, наши друзья-путешественники осматривались в комнате. Она была довольно просторной,  вытянутой по направлению от двери к окну. По правой стене тянулись шкафы, забитые снизу доверху книгами. Левая же – была увешана различного калибра картинами, довольно интересными работами, судя по «клейму» художника, выполненными  рукой одного мастера.

      Тимофей углубился в изучение  библиотеки, в которой практически полными собраниями сочинений были представлены классики русской литературы, а также изобиловали  произведения советских авторов, и крайне выдержанной представала подборка книг современных российских литераторов. Что касается иностранной –  то  ее представительство оказалось весьма обширным и  вполне, с точки зрения книголюба Тимофея, безупречным.

      Николай, в свою очередь, увлекся заинтересовавшими его произведениям живописи.

      – Вот тебе и староверы, – выпорхнул наружу со словом «вот» очередной Тимохин «петушок».

      – И не говори,  – поддержал  его приятель. Он  восхищенно изучал портрет прекрасной юной особы из, скорее всего, даже не прошлого, а позапрошлого столетия, видимо, являющийся списком с какой-то известной в мире искусств, но совсем незнакомой Николаю, по сути, обыкновенному дилетанту в вопросах живописи, картины, – Были же раньше настоящие принцессы. Зацени-ка, Тима.

      Крупным планом представала светловолосая совсем молоденькая девушка в нарядном бело-голубом платье с аккуратной тех же тонов шляпкой на голове. На чуть вытянутом и, как положено, бледноватом лице застыло то юное и беззаботное восхищение жизнью, которое заставляет каждую черточку, каждую клеточку, улыбаясь, светиться. И даже стремление сохранить подобающую своему сану или же  положению маску благородной