Неворобьи. Стихи навылет. Андрей Викторович Саенко

визы давать – как уехать тогда?

      И с худою котомкой, покуда тебя не застукали,

      Провожаешь плывущие прочь под крылом города,

      Чтоб оттуда уже наблюдать, как обычные жители,

      У которых ни мысли, ни вектора нет, чтоб валить,

      Не желая себе новых знаков отличий на кителе,

      Молчаливо плетут путеводную русскую нить.

      Не взирая на санкции, власть, на ковид и инфляцию,

      На мозоли натруженных рук и на смех за спиной,

      Подвергают историю с временем русификации

      Как в бескрайних пространствах,

                                            так и за железной стеной.

      Ты до смерти, возможно, совсем не почувствуешь горечи,

      А возможно, глотая пустоты, завоешь навзрыд,

      Но тебе никогда не изведать той сладкой и ноющей

      Боли счастья, что где-то над этой землёю парит.

      «Лежит собака на диване…»

      Лежит собака на диване,

      И ей до жути всё равно,

      Что на диван её не звали

      И что вот-вот погонят. Но

      Хоть эти несколько мгновений

      Собака будет царь горы,

      Герой великих сотворений,

      Подмявший под себя миры!

      В её осанке и повадках,

      В изломе байковых бровей

      И шерстяных под гривой складках

      Краса и стать былых кровей.

      Пусть люди видят лишь дворнягу —

      В самих породы ни на гран,

      Когда они вот так же лягут

      И тупо лупятся в экран.

      «Я, конечно, и сам-то не так, чтобы право вето…»

      Я, конечно, и сам-то не так, чтобы право вето,

      В эталоны не мечу, но скулы всё чаще сводит:

      Слишком много плохих поэтов и непоэтов,

      У которых ни строчки, ни образа не выходит.

      Так бывает порой: вдруг кажется, что прозрели,

      Что-то с хрустом трескается там у людей внутри,

      И они давай вовсю набрасывать акварели,

      Да такие жирные – харю свою утри.

      И вот тут (хотя и не всем) становится ясно,

      Что разломы такие у многих, когда не у всех,

      И потоки восторгов, тёплых, как свежее мясо,

      Это мясо, конечно. Но вовсе ещё не успех.

      Да и хрен: ты писатель, художник, поэт по жизни,

      Гулливер, счастливо бежавший ничтожных пут.…

      Только хочется большим быть, чем реально сложился,

      Лишь тому, кто сам себе видится как лилипут.

      «Из-под снега мёртвых листьев шмаль…»

      Из-под снега мёртвых листьев шмаль,

      Вынув душу, бьёт её навылет.

      Ничего не хочется… А жаль.

      Вдруг моё желанье время сдвинет?

      Может, провернутся, заскрипев,

      Жернова календаря Вселенной…

      Но пока молитвенный распев,

      Монотонный, правильный, нетленный,

      Стелется по выжженной земле,

      Замершей в преддверии иного.

      Пожелай хоть тень желанья мне,

      Тёплого хотения земного.

      Разговор с Майком

      А вчера