Другая жизнь. Джоди Чапмен

Анна, когда мы поднимались по лестнице. – Почему я еще ни разу его не видела?

      – Его нет дома, – ответил я. – Вечно где-то пропадает.

      Мы лежали на моей кровати, откинув одеяло. Окно было распахнуто настежь, но знойный июльский воздух оставался тягучим и неподвижным.

      – Я вот подумываю волосы отрезать, – сказала она.

      – Зачем?

      – И перекраситься в блондинку. Как хичкоковская героиня.

      – Совсем с ума сошла, – сказал я, лаская ее бедро.

      – А что, я тебе тогда разонравлюсь?

      – У тебя очень красивые волосы. Зачем портить такую красоту?

      Она накрыла мою ладонь своей.

      – Они ведь снова отрастут. Да и потом, они все равно мертвые.

      Не помню, как стягивал с нее одежду, но прекрасно помню, как она выглядела, а еще: что в ней не чувствовалось ни капли стеснения. Ее нагота была совершенно особенной, до того не похожей на наготу других девушек, что я смотрел на нее как зачарованный. Даже теперь, стоит только зажмуриться, и она встает перед глазами. Память – опасная игра.

      Временами мне казалось, что в мире есть только она и я, и ничего кроме.

      Почувствовав приближение кульминации, я посмотрел на Анну и спросил:

      – Ты уверена?

      Она закрыла глаза и кивнула, но я все понял и тут же остановился.

* * *

      – Кстати, про волосы. Ты заметил, что они вовсе не черные? – спросила она после, улегшись у меня на животе.

      Было уже часа два, не меньше. Казалось, мы нежились в постели, лаская друг друга, от силы полчаса, но на деле прошло целых три. Но мы все никак не могли насытиться друг другом. Я гладил Анну по спине кончиками пальцев, вырисовывая на коже круги.

      – А кажутся черными, – заметил я. Во мраке, царящем в комнате, я попросту не мог различить ее волос – до того они были темные.

      – Если присмотреться, то на ярком солнце видно, что они темно-коричневые.

      Я притянул ее к себе, повыше, и обнял.

      – Мне они нравятся, а уж как назвать этот цвет – не столь важно.

      – А ты давно бреешься? – спросила она, устроившись у меня на груди. Мне представилось, как гулко, должно быть, отдается у нее в ушах бешеный стук моего сердца.

      Я провел рукой по коротко остриженным волосам.

      – Брею голову всякий раз, когда нервничаю. Почему-то стоит только постричься – и становится легче.

      Я почувствовал, как ее руки опустились мне на плечи, а пальцы цепко впились в кожу.

      И поцеловал ее влажные горячие губы.

      Еще не один месяц потом я находил у себя в постели длинные черные нити ее волос.

* * *

      Городки наподобие Эшфорда наверняка есть в каждом графстве. Нескончаемая цепь круговых развязок. Цементные джунгли, раскинувшиеся в центре города, главная улица, которая змейкой бежит под гору, чтобы потом слиться с оживленным шоссе, универмаг с вывеской «все за фунт», будто реинкарнация бывшего «Вулвортса», пестрая вереница магазинчиков под стеклянной крышей, которую в конце восьмидесятых, торжественно перерезая ленточку на входе,