Пустошь. Иннокентий Лаврентьев

Сколько лет он пытался забыть, убедить себя в том, что это не его вина, но… Та зимняя ночь до сих пор всплывала у него перед глазами. Холодный дождь, хлещущий по лицу. Пронзительный ветер. Улюлюкающие налётчики, наугад стреляющие в темноту. И свет. Яркий золотой свет, обвивший лезвие меча. Свет, который впитывал в себя материю окружающего мира.

      И одиночный выстрел, громовым раскатом пронзивший ночь. Кан убеждал себя, что не успел ничего сделать. Но на самом деле он почти что позволил тому подонку выстрелить. Меч вытягивал и его силу. Это была жуткая боль и ледяной страх, сковавший руки. Поэтому он просто смотрел, как тот ублюдок нажимал на курок. А потом бросился в ночь.

      Предатель. Ты бросил его. Ты – убийца. И ты ещё смеешь это отрицать? Смеет. И будет делать это дальше.

      Есть только один способ искупить свою вину, и Кан знал о нём. Найти то, что искал Фред. Найти правду и принести её людям. Большего не надо.

      Ветки в костре окончательно рассыпались на угли. Огонь припал к земле и стал багрово-красным, словно кровавый закат. Угли вспыхивали и рассыпались фонтанами искр. Тёплый свет растекался вокруг, и тени Странников тихо колыхались на песке.

      Кан посмотрел на небо и увидел звёзды. Давно он не видел звёзд. Такие яркие и кристально чистые…

      Он улыбнулся. Он жив, а прошлое мертво. Оно ничего ему не сделает.

      Ведь он – жив.

      И этого достаточно, чтобы чувствовать себя хорошо.

      Глава 4

      Тёмная ночь. Мёртвый лес, мёртвый, насколько хватало глаз. Чёрная земля, без единого ростка на ней, покрытая слоем пыли. Пыли из Пустоши, чёрной, смертельной пыли, такой же чёрной, как и сама ночь. И меж чёрных деревьев, прямо перед ним, возвышалась высокая фигура, закутанная в монашескую рясу. Ночь клубилась вокруг неё тёмным саваном, нет, не ночь – хуже. Чёрная пустота кружилась вокруг Него облаком, и только бледный символ, инкрустированный металлом в обложку книги у Него на поясе, тускло блестел. Мрачная фигура приближалась, не двигаясь с места, медленно и неумолимо, как смерть приближается к умирающему. И в один миг все звуки в мире разом стихают, и всё заполняет одна вечная могильная Тишина. И в Тишине звучит голос, голос, в котором эхом раздаются предсмертные крики миллионов, рёв бушующего пламени и стоны умирающего мира.

      – Кан… – зовёт голос.

      Крик.

      Кан проснулся и в панике разлепил глаза. Над ним кто-то возвышался. Кто-то – не Рал. Рука метнулась к пистолету, но незнакомец ожидал этого и наступил Кану на запястье. Кан издал сдавленный хрип и ногой ударил человека по колену. Тот припал на одну ногу, Кан рванулся к нему, схватил за грудки, повалил рядом с собой и собрался ударить по лицу, но человек одним движением перехватил его руку и отвёл удар в песок. Кан замешкался, и это стало его ошибкой. Второй рукой незнакомец нанёс сокрушительный удар по скуле Странника, и через секунду тот оказался под нападавшим. Человек осыпал голову Кана градом ударов, а потом схватил за плечи и выволок наружу.

      Кан шмякнулся лицом в песок и даже не успел осознать происходящее, как его схватили за волосы