Живым не дамся смерти. Игорь Сотников

поднимая со стола, как выясняется сейчас, то не медальон, а некий обол, концентратор душевной платы за проезд через реку Стикс в мир потустороннего, ещё называемого здесь миром мёртвых. – Да, было дело, не смог удержаться оттого, чтобы не узнать, что находится у женщины на кончике её языка. – А вот это было совсем непонятно и одна большая загадка для Ильи, вытянувшего своё лицо в сторону вопросительного недоумения.

      – Ты это о чём? – с растерянностью в себе задался вопросом Илья.

      А вот на этот раз Константин не спешит отвечать, а он сперва берёт со стола чашку кофе, который уже начал не только остывать, но и выветриваться в своём душевном аромате, делает из неё пару настойчивых и глубоких глотков, после чего возвращает чашку на прежнее место, откидывается на спинку стула, и вот теперь можно и поговорить на столь деликатную для себя тему неограниченного ничем человеческого любопытства. Которого, как Константин понимает Илью, у того до беспредела много, раз он пытается его разговорить о вещах им может быть давно желаемых забыть, а ему всё этого сделать не удаётся, в том числе и по причине вот такого настойчивого любопытства со стороны Ильи.

      В общем, Константину пришлось не смириться, а только принять неизбежное, – человеческую инстинктивность мышления, где любопытство есть его самый первый рефлекс, – и он, образно вздохнув, – что ж, принимаю тебя, Илья, таким, какой ты есть, созданным по образу и подобию людей склочных и болтливых, – начал свой пояснительный за себя и этот обол рассказ.

      – Как-то раз, в один из самых обычных дней или вечеров, что не суть важно, раз я уже это не столь отчётливо помню, которые характеризуются эпитетом: «Тогда-то точно помню, что ничего не предвещало вот такого события, которое нас всех в итоге повергло в шок и трепет», когда всё это вместе взятое ко мне не относилось, а я всем собой стремился к точке обратного отсчёта, правда, ещё не переступив ту самую границу, которая отделяет два мира – мир разума и сознания от его изнанки, мира, скажем так, не познанного нами разума и сознания, вот всё это в итоге и произошло. В общем, я переступил порог морга, так называемое место окончательной регистрации граждан. Сказал Константин, и его тут же памятливо озарило, и он сделал пояснительную оговорку. – Это всё-таки произошло ночью. Днём бы мне туда было с трудом попасть. Не особо желателен в том месте живой человек. Все боятся чего-то. – Здесь Константин сделал небольшую паузу, чтобы … Ну, чтобы осмыслить эту высказанную собой мысль о нежелательности нахождения живых людей в таком месте, куда заглядывает по ночам смерть, и там все чего-то боятся – скорей всего, вот такой близости к смерти.

      – Уж и не буду уточнять каким образом мне удалось забраться в эту прихожую в потусторонний мир, где привратники мира мёртвых, патологоанатомы, ставят окончательный диагноз жизни человека, поступившего сюда, и на основании чего ими готовится сопроводительная записка, от которой будут отталкиваться в своей судебной оценке лица, ответственные за приём в мир мёртвых новых пилигримов.