Вечный город. Иван Сергеевич Бигма

студентов, но и среди политической элиты Вечного города. Его политическая карьера пошла в гору и Сержа ждало повышение в виде назначения на должность руководителя отдела учета незаконных иммигрантов. Серж не был подконтролен мне, но наши отделы систематически сотрудничали друг с другом, поэтому мне частенько приходилось наведываться к этому «скучному домоседу», как он себя называл. Отвращения он во мне не вызывал, но и общаться с ним желания особо у меня не возникало. Одним словом, коллега, высокомерный, хитрый коллега.

      Зайдя к нему в кабинет, я обнаружил Сержа за его любимым занятием – разглядыванием карточек с портфолио незаконных иммигрантов. Для него это представляло своего рода психологическую игру: Серж пытался по видеоматериалу с иммигрантами угадать род занятий и причины нарушения ими законодательства. Стоит отдать ему должное, в большинстве случаев этот чиновник попадал прямо в точку. В силу своих полномочий Серж вел учет пойманных гоев, пытающихся пересечь территорию Вечного города. Материала для своих развлечений у Сержа было предостаточно. Но, несмотря на это, он был очень ревнив по отношению к своей коллекции. Если какой-нибудь гой после осуждения на принудительные работы получал амнистию, Серж приходил в бешенство, потому что это значило бы исключение архивных данных об этом иммигранте. Угроза наступления таких последствий вынуждала Сержа постоянно работать. Он тщательным образом выискивал все новые и новые объекты своих исследований. Эта неутолимая жажда, сведенная к фанатизму, все больше делала похожим Сержа на цепкого жадного стервятника, выискивающего свою жертву. Он всегда находил ее. Когда он подлетал к ней, она еще дышала, издавала звуки, молила о пощаде. Но хищник ничего не замечал. Стервятник садился рядом с несчастной жертвой, упирался в нее своими блестящими глазами и с упоением ждал, когда же она испустит дух. Бывало, так и не дождавшись, он с нетерпением накидывался на вожделенный объект и умертвлял его своим смертоносным клювом. По мнению Сержа, в этот момент справедливость торжествовала. Конвейер осуществления правосудия не имел ни начала, ни конца. Он был вечен. Серж был лишь винтиком в этом механизме, скрупулёзно смазанным политической пропагандой.

      Громко кашлянув, я заставил Сержа обратить на меня внимание. Отпрянув от монитора и сняв наушники, он уставился на меня своим неизменно прямым взглядом:

      «О! мистер Смит, это снова Вы! Будьте любезны, объясните, чем обязаны на этот раз?»

      Меня передернуло. Несмотря на все недостатки этого уверенного в себе человека: на всю его «порядочность», чересчур правильные политические взгляды и ярко выраженные брови, я определенно мог бы с ним ладить. Если бы он оставил свой показательно деликатный, учтивый тон. Я не приемлю сладостно ванильного обращения по отношению к себе. Эта неприязнь уходит своими корнями вглубь моего отрочества, в те времена, когда беспорядочные половые связи еще были чем-то из разряда вон выходящим,