Два Рима. Два христианства. Влад Пеларгин

явился муж-покойник, и позвал её к себе: он всё простил. Дидона откликнулась на зов положительно и, не вынеся мук попранной любви, велела сложить на холме у моря погребальный костёр «из смолистых ветвей и поленьев дубовых»; такой, чтоб дым от него был виден уплывающему в светлую даль любимому. На костре разместила их с Энеем брачное ложе и, «ногу разувши одну, распустив на одежде завязки», взошла на него с клинком Энея в руке и с последней мыслью в голове:

      «С моря пускай на огонь глядит дарданец жестокий,

      Пусть для него моя смерть зловещим знаменьем будет».

      Не забыв до того обозвать возлюбленного «лицом кавказской национальности»:

      «Нет, не богини ты сын, и род твой не от Дардана,

      Кручи Кавказа тебя, вероломный, на свет породили».

      А также очертить должное будущее отношение пунов-тирийцев к римлянам:

      «Вы же, тирийцы, и род, и потомков его ненавидеть

      Вечно должны: моему приношеньем праху да будет

      Ненависть. Пусть ни союз, ни любовь не связует народы!

      О, приди же, восстань из праха нашего, мститель,

      Чтобы огнём и мечом теснить поселенцев дарданских

      Ныне, впредь и всегда, едва появятся силы.

      Берег пусть будет, молю, враждебен берегу, море —

      Морю и меч – мечу; пусть и внуки мира не знают!»

      ([1.34],IV).

      Так обезумевшей Дидоной была заложена прочная основа для будущих Пунических войн; в -146 г. их результатом будет уничтожение с особой жестокостью Карфагена Дидоны Римом Энея. Нет повести печальнее на свете (это о возлюбленных Дидоне и Энее)!

      Правда, до Пунических войн Эней не дотянет. По одной из версий, оказавшись на земле латинов, он встретится с Латином, основателем племени латинов (это если последние прибыли в Италию до Троянской войны, а иначе – ещё один ляп). И, то ли одолев его, то ли обояв (Вергилий не парится: предначертание – и всё тут), женится на его дочери Лавинии; впоследствии энеады будут ассимилированы латинами. По другой версии – энеады никого не встретят в Италии, кроме диких аборигенов; слившись с последними, образуют славный народ латинов. (Это уже за гранью; спасти версию может лишь гипотеза, что аборигены-то и были латинами, но тогда она (версия) не «другая», а та же, что и первая.) Примечательно, что латины те говорили в лучшем случае на не существующем в природе праиталийском языке.

      Судьба самого Энея также неоднозначна: он то ли погибнет, воюя с тирренами, (кстати, эти стычки римляне назовут «римской илиадой»), то ли сгинет без вести – утонет в речке Нумик или вознесётся на небо в полной амуниции и станет богом (не из последних: будет принят в пантеон по протекции матушки Венеры-Афродиты). Современные туристы могут поглазеть на раскопанный археологами Лавиний – город Энея [1,35], где якобы «латины устроили ему героон, отмеченный таким посвящением: „Отцу и подземному божеству, который разгоняет воды реки Нумик“ … От него остался небольшой холмик, а вокруг