Своя цена. Татьяна Ефремова

гневные возражения, добавил:

      – Не хотелось бы брать с вас подписку о невыезде, и тем более, заключать под стражу. Так что давайте, Дина Владимировна, войдем в положение друг друга. Чтобы у меня не появились подозрения, что вы стремитесь поскорее уехать, чтобы скрыться от правосудия.

      Дина смерила его гневным взглядом и пошла прочь, не попрощавшись.

      – Не слишком сурово я с ней, как думаете? – спросил Девяткин у возникшего рядом Захарова.

      – Нормально. Бывает и хуже.

      – Но все же горе у человека, сестру похоронила только что. И потом, формального права ее задерживать у меня ведь нет.

      – Ничего, потерпит, – отмахнулся непримиримый Димыч. – Погорюет немного у нас на глазах. Из всей той теплой компании она одна может упорхнуть в любой момент. Представьте, если окажется, что она хоть как-то в смерти сестры замешана. Вы же себе первый локти кусать будете, если сейчас ее отпустите.

      – Вы, Дмитрий Иванович, совсем на этой работе очерствели. Ведь это сестра погибшей, как-никак. У человека горе, а вы ее подозреваете. Какой смысл ей был убивать родного человека? К тому же, в вашу версию про Радова, который подчищает концы, как вы выражаетесь, Дина Сергеева никак не вписывается. Во время налета на инкассаторов ее в городе не было. Она вообще в последний раз приезжала два года назад. В чем же ее подозревать? Какая ей выгода?

      – Разберемся, – пообещал Димыч. – Может, как раз ей-то выгода и есть. Родственница все же, а значит наследница. Вы имуществом погибшей гражданки Листопад не интересовались еще?

      – У гражданки Листопад, если помните, несовершеннолетний ребенок имеется. Его тоже прикажете подозревать, как основного наследника?

      Димыч задумчиво почесал затылок, но так легко сдаваться не стал.

      – А кто, кстати, опекуном у ребенка теперь будет, неизвестно?

* * *

      Димыч раскладывал на столе протоколы допросов в каком-то хитром, одному ему ясном порядке. Хмурился, морщил лоб, перекладывал листы с места на место и менял их местами. Толик смотрел на эти манипуляции с интересом, но вопросов пока не задавал. Знал, что под руку к Захарову лучше не лезть. Сейчас сам все расскажет, минут через пять, максимум через десять.

      – Чего ты сидишь просто так? – буркнул Димыч через три с половиной минуты (Толик специально засек время, чтобы проверить свои предположения). – Иди, помогай думать.

      Толик выбрался из-за своего стола и подошел поближе к протокольному пасьянсу.

      Теперь они смотрели на покрытую листами столешницу вдвоем. Молча и сосредоточенно. Как командиры на карту перед решающим сражением.

      Толик не выдержал первым:

      – Над чем думать-то? Ты где это взял?

      – У Девяткина. Это материалы по самоубийству Киры Листопад.

      – Он что, не закрыл его до сих пор?

      – Пока нет. Я попросил, чтобы не закрывал сразу.

      Толик уставился на товарища как на неведомую зверушку, неожиданно выскочившую под ноги во время