Последняя из рода Мун: Семь свистунов. Неистовый гон. Ирина Фуллер

значит, не бывать тому, чего хочешь.

      Женщина начала разворачивать сверток и, едва увидев яйцо, вздрогнула и вскрикнула. Элейн и сама готова была завизжать: сердцевина не была черной. Она была темно-красной. В белке помимо желтка был сгусток крови.

      – Что это значит? – спросила Элейн, глядя на незнакомку.

      Та медленно перевела взгляд с яйца на лицо девушки.

      – Это значит, что на тебе лежит проклятье, милая моя. И, судя по всему, уже довольно давно.

      Элейн кивнула. Неужели в том, что случилось в Думне, было виновато проклятье?

      – Что мне делать? – спросила она, все еще держа в бессмысленно вытянутой руке разбитое яйцо.

      – Ох, девочка моя, – произнесла женщина, качая головой. – Если его не снять, то умрет кто-то из твоих близких.

      Элейн застыла. У нее во всем свете не было ни одной родной души. Никого, кого можно было бы назвать «близким». Это будто отрезвило ее, она внимательно посмотрела на женщину.

      – Я могу помочь, но есть важный момент, – продолжала та. Черные глаза впились в лицо собеседницы. – За снятие проклятья нужно заплатить. Неважно, сколько, хоть чеканку, главное, чтобы плата была соразмерна возможной утрате.

      Вопросительный взгляд был ответом.

      – Это значит, – терпеливо пояснила женщина, – что, если спасаем кого-то, кто не слишком дорог, можно отдать две чеканки, да и всё. А если кого-то важного, то и сумма должна быть ощутимой, важной. Понимаешь?

      Элейн медленно кивнула. Сознание вернулось к ней, она будто очнулась от дурмана, но теперь не представляла, как избавиться от женщины. Судя по всему – шарлатанки.

      – У меня все деньги дома.

      – Так ты сходи, я тебя дождусь. Не могу не помочь в такой беде. Не могу отпустить человека с таким крестом на линии судьбы. Иди, неси, а я тут буду.

      Уверенно кивнув, Элейн выбросила наконец яйцо и поспешила прочь. Несколько раз она оглядывалась, чтобы убедиться, что женщина не преследовала ее. Петляя между лавками, Элейн наконец вышла к речке, протекавшей за небольшим забором, ограждающим рынок.

      Сумрак уже начал мягко обволакивать деревья и дома. Противоположный берег казался размытым, выделялась только светлая полоска песка. Элейн побрела по пыльной дороге, не желая возвращаться на площадь.

      Карнаби в который раз показали себя. Все они были лживыми, подлыми людьми, способными лишь на обман и убийства. Покинув родной и знакомый до каждого камня Лимес, Элейн чувствовала себя совершенно беззащитной.

      Вернувшись в трактир, она купила лепешку с капустой и торопливо направилась в свою комнату. Но едва закрыв дверь, услышала стук. Ее сердце замерло от страха. Она принялась озираться.

      – Кто? – спросила она, в то же время проверяя, насколько тяжелым был стул в углу: могла ли она поднять его, чтобы нанести удар при необходимости?

      – Меня трактирщик послал, – раздался ответ.

      – Зачем?

      Мужчина по ту сторону подергал дверь, но Элейн предусмотрительно закрыла ее на засов.

      – Открой, я принес вещи.

      – Какие?

      Стул