История нашего лета. Елена Васильева

не было. Родителей своих почти не помню, почти год провёл в детском доме (звучит так, как будто на зоне), пока тётка собирала необходимые документы, чтобы оформить опекунство и забрать меня. Потом жил с тёткой и её сожителем, но родителей они заменить мне не смогли, конечно, да и не пытались. Спасибо, что кровом поделились, за это я им благодарен. Отношения у нас всегда были отстранённые, я знал свои обязанности и выполнял их, потому что боялся попасть в детский дом снова. Не потому, что меня там били или жестоко обращались. Нет. Сдачи я уже тогда мог дать и за себя постоять мог тоже. Я не этого боялся. Боялся снова остаться один и никому не нужный. Это было страшнее побоев и жестокого обращения. Поэтому старался учиться в школе добросовестно, работал в огороде наравне с дядей Колей, сожителем моей тётки Вали, старался не грубить, как другие подростки грубят своим родителям. Никогда не понимал своих ровесников, если честно. Была бы моя мама и отец живы, слова поперёк сказать не посмел бы. Поэтому, наверно, и Милане ничего не говорю, когда поздно вечером она выходит из дома и пропадает до самого утра не понять где. Не каждый вечер, конечно, но, как я понял, все выходные, включая вечер пятницы. Я догадывался, что у неё кто-то есть, и она уезжает ночевать к нему. Я мог бы возмутиться и поскандалить, но знал, что ни к чему хорошему это не приведёт. Другие мужики меня, наверно, не поймут. А я вот не мог показать свою ревность и боль открыто. Ну, скажу я ей, что ревную её до чёртиков, запрещу шляться по ночам. И что дальше? Мы, естественно, поссоримся, скажем друг другу много обидных и злых слов на повышенных тонах. И она соберёт вещи и уйдёт к нему. Сделает она это тихо, когда меня не будет дома или громко хлопнет дверью – уже не важно. Важен сам факт того, что я останусь со своей ревностью и претензиями один. А зачем мне здесь находиться без неё? Поэтому я и молчал, и терпел. Я работал сутки через трое в ночную смену, а в спортклубе – каждый день. В понедельник ночью я на смене, вторник и среду я отдыхал, был дома с Миланой. По будням она всегда вечерами дома, жаль, что нам так редко приходится проводить вечера вместе. В четверг я опять был на смене, а в пятницу и субботу коротал вечера один без моей маленькой. В воскресенье ушёл на смену, но знал, что и её дома нет. Теперь я увижу мою девочку только в понедельник и во вторник вечером, и ещё в четверг. На один вечер больше, чем на прошлой неделе. Я бы мог её выследить, мою ночную беглянку, но только зачем? Увидеть её с парнем и испытать ещё большую боль, чем сейчас? На этот шаг я был не готов пойти. Мне нравилось чувствовать её присутствие рядом, видеть вещи её в нашей квартире, вдыхать её аромат. Мне нравится, что её светлое хлопковое платье небрежно брошено на спинку стула, в прихожей стоят её туфельки, а в ванной комнате её зубная щётка и полотенце, тонкий аромат её духов в её спальне, тушь для глаз, забытая на подоконнике. Мне всё это нравится. И мне не понравится, если этого всего здесь не будет. Она всегда возвращалась раньше меня и готовила ужин. Не суперсложные блюда, конечно, но вкусные. А главное, она меня ждала. А это