Идеальный мерзавец. Жасмин Майер

раздеть ее. Стянуть с нее футболку, провести языком по этим соскам и избавить от трусиков, почувствовать на губах вкус, который свел с ума еще в такси. А после оттрахать так, чтобы именно мое имя она произнесла в момент оргазма.

      От картинок перед глазами член в штанах дергается. И это не укрывается от Веры, которая прижимается к нему животом.

      Я видел слишком много измен, чтобы сейчас позволить себе сорваться с тормозов. Как и рыжая в аэропорту, они точно знали, на что шли и почему. Их бесстыжие глаза раздевали и трахали меня даже откровенней многих мужских взглядов. Когда они отсасывали или позировали с пробкой в заднице, пока я снимал их, в их взгляде не было ни капли раскаяния, сожаления, стыда.

      Не было всего того, что было сейчас в глазах Веры. Она попросила всего лишь поцеловать ее, потому что не могла просить о большем. Надеялась, что я, как сорвиголова, сразу возьму ее здесь у стены, нагнув над ванной.

      Только зачем тебе это, девочка? Чтобы ненавидеть себя?

      – Ты ведь хочешь… меня.

      Она произносит это даже с каким-то удивлением. Сомневалась во мне или в себе?

      – Хочу.

      Даже не буду спорить с этим.

      Веду большим пальцем по мокрой от слез щеке и касаюсь губ. Она закрывает глаза.

      – Хочу, но не могу. Я сплю только со шлюхами.

      Ее глаза тут же распахиваются. Вера отшатывается от меня, а я задаю следующий вопрос:

      – Что ты хочешь доказать себе, если переспишь со мной?

      Вера пятится к выходу из ванной.

      – Ничего… – трясет она головой.

      – Тогда зачем тебе я?

      – А зачем тебе нужна была та женщина в аэропорту?

      – Не пытайся заговорить мне зубы. Я знаю, зачем она нужна была мне, как и она знала, что я могу ей дать. А ты, Вера? Зачем тебе спать со мной?

      Вера молчит.

      – Ты шлюха, Вера?

      Она разворачивается и бежит в спальню.

      Хватаюсь за косяк. Больно. Очень больно. Смотрю на разводы крови на кафеле. Слышу рыдания, шорох одежды и быстрое бегство по лестнице, пока сам с каким-то извращенным удовольствием и старанием выковыриваю из пятки осколок стекла.

      Громко хлопает входная дверь.

      Так и надо было, Вера. Так и надо было поступить с самого начала, хотя сейчас ты мне и не веришь. Волки не приводят домой зайчишек, не обнимают их, не целуют и не занимаются любовью.

      Мой внутренний волк рвет и мечет. Он голоден и зол. Он жаждет крови и мести.

      Прыгаю на одной ноге к оставленному на первом этаже телефону. Вытаскиваю из бумажника визитку.

      Марианна.

      Набираю номер.

      Марк

      Табак в кальяне был густым и терпким, а виски в бокале выдержанным. Над морем давно потух закат, и вместе с солнцем ушла жара, уступив место сырому ветру, из-за которого даже после выдыхаемого фруктового дыма на языке остается соленый привкус.

      Море рядом. Бьется темным маревом о сваи террасы, и деревянный пол ритмично подрагивает. От воды тянет холодом, и сидящая напротив Марианна зябко кутается в выданный официантом плед.

      Конечно, она пришла. Такие, как она, всегда приходят.

      Выпускаю