Отложенный эффект. Салма Кальк

просто сказала она и добавила: – Увидимся.

      Мгновенно зашнуровала свои ботинки, подхватила рюкзак… и была такова. Чёрт побери, он даже не поцеловал её на прощание! Ну как так-то?

      Саваж бы так и стоял столбом ещё долго, но из кухни появился Кусачка.

      – Скажи, это правда была Безжалостная Блуа? Или мне примерещилось?

      – Что? Безжалостная? – не понял Саваж. – Почему?

      – Ну, или Бескомпромиссная. Потому что. Не влезай, убьёт.

      – Вы служили вместе?

      – Ну да, немного. Потом я ушёл в отставку, она осталась. Но говорили, ей крепко прилетело, едва не отдала богу душу. Правда, спасла десятерых только там, и ещё сколько-то – в других местах. Ещё она всегда следила, чтобы новеньких не гнобили, тех, кто ещё мало умеет, и если видела что-то подобное – тут же так прикладывала, что возражений не оставалось. И она хренова перфекционистка – если где что неправильно, не слезет, пока не станет правильно. Ну там – положение рук во время атаки, чистая форма, ещё хрен знает что. И если есть живой враг – то он от неё не уйдёт.

      – Ты пока ничего плохого о ней не сказал, – покачал головой Саваж. – И что? Что у вас с ней?

      – Ничего, – покачал головой Кусачка. – И ни у кого здравомыслящего ничего с ней не было.

      – Это ты, что ли, здравомыслящий? – фыркнул Саваж, даже смешно стало. – Она будет преподавать у боевиков с сентября.

      – Ну, самое место, – проворчал Кусачка. – Арро-то ещё надо?

      – Уже только мне. И то после душа, – пробормотал Саваж и пошёл в этот самый душ.

      А под душем подумал, что всегда хотел именно этого – чтобы дама утром мгновенно собралась и ещё раньше него исчезла. Не ждала, что её накормят завтраком или вызовут ей такси, или, хуже того, что он сам отвезёт её, куда ей там надо.

      Только вот… почему-то сегодня система дала сбой, и сбывшееся не порадовало. Марион хотелось задержать, напоить арро, да хотя бы просто поцеловать на прощание, ещё раз ощутить ладонью стриженый затылок, обхватить маленькую фигурку…

      А вместо этого придётся одеваться и отправляться, потому что обещал, и потому что своих не бросают. И думать весь день о том, что мог бы хотя бы спросить – когда там она снова приедет, вдруг раньше сентября? Думать, прячась за маской равнодушия ко всем земным делам, пока ему рассказывали о тех, кто был ему нужен. Думать до тех пор, пока не услышал от сослуживца, который сейчас работал на одну из парламентских фракций:

      – А ещё готовится законопроект об ограничении некромантов в правах. Но я тебе этого не говорил.

      – Постой, – Саваж словно проснулся наконец. – Как об ограничении в правах?

      – Вот так. Его собираются представить через месяц, сейчас что-то там дорабатывают. Подбирают доказательную базу.

      – А с какого перепугу?

      – Идеологи говорят просто о том, что некромантам нечего давать волю, и приводят какие-то факты о том, что якобы когда-то какой-то некромант в чём-то ущемил какого-то простеца, а внуки того простеца сейчас ищут справедливости.

      – Что-то долго они собирались искать ту справедливость, – покачал головой