Сюрприз для Гермионы Павловны. Магдалина Шасть

нас решил, наверное, что не очень здоров, – врач-психиатр вежливо подсказала немногословному сотруднику очевидный ответ и смутилась. Офигевший от внимания к своей персоне Ваня густо покраснел, схватил понемногу приходящего в себя Артемченко за шиворот и аккуратно потащил того в наблюдательную палату. Любо! Елизавете Павловне понравилось. Ваня – защитник. Её персональный защитник. Чудеса!

      – Елизавета Павловна, Петрухин опять возле кровати нассал! – прыщавый и мелкий эпилептик Никита с импозантной фамилией Шальной, ябедничать любил. А не били его только потому, что боялись Ваню с Колей, местных головорезов-санитаров. Те растаскивали драки в два счёта.

      – Петрухин? Тот, который в кататоническом ступоре? Что-то ты, Никита, преувеличиваешь.

      – Ы, ы, ы, ы, ы, – Неожиданно оживший Петрухин, будто в подтверждение Никитиных слов, довольно резво выпрыгнул из палаты, слегка подволакивая левую ногу и размахивая правой рукой. Чуть ошалевшую от его чудесного исцеления Гермиону не задел.

      – Вот, – утвердительно хмыкнул Шальной, горделиво задрав нос. Мол, вот он я какой: честный. А ты не верила.