Ведьма княгини. Симона Вилар

одетая в лохмотья, как будто с чучела огородного какую-то дерюгу стащила. Но я ее увидел из окна и поспешил тебе сообщить, пока дворня всякого болтать не стала.

      Свенельд так и кинулся, пронесся по заборолу, только полы его шитой золотом накидки заполоскались. Сбежал вниз, почти расталкивая собравшийся во дворе детинца люд, поспешил к воротам. Так и есть, она, Малфутка… или все же ведьма Малфрида?

      Что-то в ней было иное, на милую улыбчивую Малфутку сейчас и не похожа. Стоит себе такая властная и хмурая, волосы взъерошены, лицо грязное, к тому же и впрямь в рубище вырядилась, как бродяжка.

      Свенельд еще не протолкался к ней сквозь толпу во дворе, как у ворот подле Малфриды оказался верхом молодой черниговский воевода Претич. Он как раз въезжал в арку срубных ворот, когда вдруг резво соскочил с седла и к ней:

      – Малфрида? Ты?

      И этот в ней только ведьму видит. Откуда знает? И не опасается, не смущается ее странным видом, а просто просиял, за руки стал хватать.

      – Неужто не признала меня, Малфрида? Или забыла, как мы с тобой воевали с печенегами в крепости Малодубовец?[53]

      Свенельд наконец приблизился, быстро скинул с плеч свою сверкающую накидку, закутал жену, стремясь скрыть ее непотребный вид. Она как и не заметила, все больше на Претича глядела, хмурила темные брови, как будто силилась что-то припомнить.

      – Не лезь, Претич, – отстранил его Свенельд. – Это жена моя.

      – Жена? – удивился черниговец.

      Н-да, такую грязную и растрепанную ее и супружницей назвать неудобно. Свенельд постарался поскорее увести древлянку прочь от любопытных взоров. Однако она вдруг остановилась, увернулась из-под обнимавшей ее руки Свенельда, и к Претичу:

      – Претич! Ты? Ну и витязем же ты стал, соколенок!

      Похоже, и впрямь признала да обрадовалась. Вон как улыбается.

      Свенельду стало не по себе. С кем только не якшалась его Малфутка… Уж лучше бы ей и оставалась – тихой да ласковой. А то – Малфрида. И что он теперь с ней делать будет, с отродьем чародейским?

      Претич весело подбоченился:

      – Что, хорош? Я больше не тот мальчишка, которому ты голову морочила. – И добавил уже серьезнее: – А я-то как часто вспоминал тебя, Малфрида, все разыскать силился.

      И едва обниматься к ней не полез.

      Пришлось Свенельду вмешаться, почти оттолкнуть излишне рьяного черниговца.

      Сверху, с заборолов, на них глядел Асмунд, в стороне хмыкали в бороды киевские нарочитые бояре Свирька и Прастен, иные кмети оборачивались, бабы дворовые перешептывались и посмеивались. Свенельд услышал, как варяжский воевода Грим сказал кому-то: он-де давно понял, что боярыня Свенельда и есть та самая чародейка, с которой их князь любился.

      У Свенельда горело от стыда лицо и, пока уводил жену, ощущал спиной множество взглядов.

      Они свернули за ближайшие постройки, обогнули частокол капища, пошли по широкой

53

Об этих событиях рассказано в романе «Ведьма и князь».