Академия волшебства. Незачет по злодеям. Маргарита Ардо

заколдован. Никто кроме тебя ничего здесь не прочитает.

      – Даже маг?

      – Даже маг.

      Я закусила кончик пера. Эмоции зашкаливали. Голова шла кругом, столько мыслей, вопросов роились в ней. Возмущённый внутренний голос заявлял: «Не верь ему! Он колдун. Он виноват во всём, что с тобой случилось! Сейчас были бы живы мама и папа, если б он не сделал того, что сделал». Другой голос предупреждал: «Это опасно. Тебе же говорили, что у него к тебе чисто научный интерес, и одержим он не тобой, а проектами. Попадёшься на крючок, и неизвестно, куда это тебя приведёт!» Третья часть меня боялась показаться глупой, боялась ошибиться. Четвёртая…

      И я написала:

      – А тебя там покормили?

      Пауза.

      – Со мной всё в порядке, но спасибо. Тебе не нужно беспокоиться обо мне, это мой долг – тебя защищать, – проступили в ответ алые буквы.

      – Но ты прогнал меня.

      – Я знал, что окажусь под арестом.

      – Я тоже под арестом.

      – Как?!

      – Под домашним, в своей комнате. Форси мне не верит, думает, что я шпионка из Данрадо.

      – Отлично, что ты сказала. Теперь поверит.

      – Что ты хочешь сделать?

      – Тебе не надо знать. – Он подумал и добавил: – Спокойно восприми эти дни как отдых. Ложись спать, уже поздно.

      – … А ты вообще спишь?

      – Мало.

      – Почему?

      – Мне достаточно трёх часов.

      – Ты не человек?

      – Я маг.

      – Всё-таки это очень странно: почти десять лет слушать о том, что маги – самые опасные существа на свете, а потом оказаться среди них. И сама я – тоже маг, никак не привыкну.

      – Это пройдёт. Если человеку каждый день повторять в ухо, что он баран, однажды он заблеет. Но ты маг, и будешь очень сильной, ты уже сильнее многих: отлично справилась со штогринами. Тебе есть чем гордиться.

      Я закусила губу и задумалась, а потом всё же написала:

      – На самом деле я не очень этого хочу.

      – Чего же ты хочешь?

      – Просто быть счастливой.

      – А разве ты не чувствуешь себя счастливой, когда летаешь на виверне? Я видел твои глаза, ты вся сияла.

      – Чувствую. Но… это другое.

      – Что же тогда?

      Я хотела было сказать о том, что когда долго одна-одинёшенька на свете, самое большое счастье – иметь родного человека рядом. Чтобы тебя не отталкивали, а встречали с радостью; спрашивали, как ты, просто согрели чаю, когда ты замёрзла, чтобы кому-то было не всё равно. Счастье – это любовь.

      Вместо этого я размашисто написала:

      – Я потом расскажу тебе. Сейчас правда уже поздно.

      – Спокойной ночи! Ничего не бойся! – ответил он.

      И вместе с последним восклицательным знаком строки в обратном порядке начали быстро исчезать со страниц.

      – Стой! Стой! Стой! – воскликнула я, но тонкая книжица в красной обложке была пуста.

      Страницы тоже погасли, стали обычными, словно никто и не писал