М. Берг. Чашка кофе. Четыре истории. Михаил Иванов

так же, до свекольного румянца, поджаривать плечи полуденное солнце, и птицы, точно так же, как за день до этого, продолжат устраивать суетливую чехарду, решая свои птичьи дела… Только лета уже не будет. И вообще, неизвестно, вернётся ли оно когда-нибудь. Вернётся ли он в это лето? Вернётся ли Она?.. И так до умопомрачения сильно захотелось удержать тот угасающий день, последний уголёк отгоревшего сезона вольной жизни, который не повторится (теперь он знал это) больше никогда, – и раздуть его, и кануть в ожившее на несколько мгновений пламя без оглядки! Но… Что памяти жалкий бриз? Подобно скудному глотку, он способен лишь пробудить и усилить жажду, однако возможно ли ухитриться испить из потока времени столько развоплощённого прошлого, чтобы остаться в давным-давно минувшем, но до сих пор наполненном золотым дыханием солнца фрагменте навсегда?..

      – Эй! Ты там заснул, что ли? – развеял видения Марта нетерпеливый шёпот старика. – Зови давай!

      Март мотнул головой, выдохнув из себя остатки тающих образов, и проговорил негромко, в точности, как учил его маг:

      – Максу-у-у-д…

      Эхо подхватило имя и понесло его куда-то очень далеко, повторяя на все лады – то громче, то тише…

      «Как глубоко», – подумал Март.

      – Глубоко-о… – согласилось эхо.

      «Слуховые галлюцинации, – решил Март. – Наверное, к голове слишком сильно прилила кровь».

      – Кровь!.. Кровь!.. – возбуждённо подхватило эхо.

      Свело горло и заломило скулы. И на языке стало солоно, будто во рту действительно появилась кровь. Откуда?

      – Отту-у-да… – объяснило эхо.

      – Ты что там мелешь, парень? – просочился к тонущему во тьме Марту встревоженный голос мага. – Зови, кому говорят!

      Март сглотнул, избавляясь от кома в горле.

      – Максу-у-д!

      – Ма-а-кс-с-с-у-уд… – змеёй поползло в глубину пещеры и затихло – погасло?

      Март подождал, прислушиваясь, затем набрал в лёгкие воздуха и – замер, угадав далёкий, на пределе слышимости, вздох:

      – А-а-ах-у-у-х-х-х… Ма-а-кс-с-с-у-уд…

      Это… имя! Брошенное Мартом в бесформенную и безграничную, лишённую привычного пространства, а может даже и времени, неизвестность – оно вернулось обратно! И загуляло вокруг, зашелестело, зашептало на разные лады, обволакивая замершего спасателя.

      – Макс-с-у-уд… – дохнуло в самое ухо.

      «Кто это?» – мелькнула мысль.

      – Кто-о это-о-о? – отозвался шёпот.

      – Я… – растерялся Март.

      И – словно озарение: «Это же он, Максуд!»

      – Кто-о-о?

      – Я! Я! Э-э… Аваз! – вовремя вспомнились инструкции старика.

      И Март не удержался, закричал:

      – Сюда! Я здесь! Сюда!

      Движение воздуха – по щеке будто языком лизнуло – и кто-то вдруг крепко схватил за вытянутые вперёд руки, за самые кисти. Март вздрогнул от неожиданности, но тут же, совершенно рефлекторно, ответил на это своего рода