Азартные игры богов. Игорь Рыжков

не вышел, если бы дураком был. Два и два сложи. Может мне тебе ничего, и объяснять будет не нужно. А? – Кречет откинулся назад.

      – Студент с тетрадками в «Тишине». – Кречет уронил лицо в сомкнутые ладони. – Какого хрена ты снова нарисовался? А? Жил же, как человек! – Кречет взял Грумана за пуговицу плаща. Прищуренным злым взглядом посмотрел ему в глаза.

      – Ты его из «шарашки» увел, и в «Тишине» спрятал. Даже от своих спрятал! Он тебе волыну считает, и такую, чтобы можно было страну с карты стереть. Нет? – Груман молчал. Кречет обреченно пожевал губами.

      – Скажи мне начальник вот что. Мне за старого счетовода грех на душу брать. Поэтому цену знать надо. Твой Балабол для нас пушку рисует или ты продашь ее потом?

      – Для нас, Кречет. Для нас. Сам понимаешь – ангелам «рыжье» без надобности. – Груман взял шляпу со стола. – Потому в «Тишину» и спрятал, что шнырья сверху – донизу – не передавить. С тобой я в «чистую» играю, уважение к тебе имею, а так – ты и не знал бы ничего. Бегал бы как осел по кругу, и морковку хотел. – Кречет встал с табурета. Погрозил Груману пальцем.

      – Вы ангелы те еще козлы, но уж чего-чего, а уговорить умеете. – Он демонстративно залез в карман плаща Грумана, достал пачку Гаротты и положил на стол. – На память, начальник. – Вытащил одну сигарету и закурил. – Теперь скажи мне вот, что – если твой Балабол общаг сольет, меня на ремни порежут. Я же его под свое слово короновать буду. – Груман встал. Надел шляпу.

      – Не бойся, Кречет. Этот, как ты говоришь – Балабол тебе за год общаг утроит, если ты его слушать будешь. – Груман поморщился. – Придумали серьезному человеку погремуху детскую. Поводырь теперь он, понял? – Груман одернул плащ. – И, чтобы, как ты говоришь – волосу не упасть. – Он подошел к двери и гулко ударил в железную створку.

      – Буду нужен – Поводыря и спросишь. Он позовет. – Тяжелая дверь с глазком, открылась на удивление быстро и без предполагаемого скрежета. Груман шагнул за порог. Обернулся и подмигнул ошарашенному авторитету.

      – Не боись, Кречет. Семи смертям не бывать! – Кречет устало махнул в сторону посетителя рукой.

      – Вали уже, полковник! Одной не миновать, сделаю – как попросил.

      Кречет уперся горячим лбом в ледяную створку металлической двери. Многое нужно было обдумать и решить. Грумана он помнил, хотя и не показал этого сразу. За все прошедшие годы Груман ни капли не изменился, и Кречета, это даже не удивляло. Он был должен Груману, и за его долг могут спросить даже перед погостом.

      Кречет задушил отчима, когда тот на мать с ножом полез. Был бы взрослее – здоровее – просто бы зубы выбил. А так. Чем попало. Шнуром от утюга. Если бы его отчим простым работягой был – получил бы он семь по малолетке, да и того меньше. Может быть – вышел по УДО. Может по амнистии. Но, отчим секретарем партячейки служил. Вот и завертелась каша. Да так завертелась, что ему – пацану четырнадцатилетнему грозили «лоб зеленкой намазать». А бывало и так, что просто терялись такие как он в «жерновах» и все. Ни слуху, ни духу.

      Кречет ударил кулаком по створке двери. Груман