Пианистка. Татьяна Бочарова

задерживать ее тоже нежелательно, девочка очень загружена, у нее еще теннис, изостудия и хореография.

      – Может, мне с секундомером над ней стоять? – сквозь зубы спросила Карина.

      – А вот это вы зря, – отчеканила Мария Максимовна. – Напрасно иронизируете. Я ведь вам все насчет нее объяснила. Вы же не уговорили Бабакину остаться, а могли бы. Теперь терпите и делайте то, что вам велят.

      С этими словами она вышла, плотно прикрыв за собой дверь…

      – Ладно. – Карина заставила себя успокоиться, вспомнив, что следующей придет Оля Серебрякова. – Открывай Баха и учи текст. Прямо здесь, при мне.

      Девица с недоумением покосилась на нее, хотела было что-то возразить, но передумала, взяла ноты, водрузила их на пюпитр, раскрыла на нужной странице.

      «Ничего, – думала Карина, сидя в излюбленном месте у окна и слушая, как ученица раз за разом повторяет одну и ту же фразу. – Найдем способ, как справиться с этой красавицей. Нельзя ее выгонять – ладно. Но тогда пусть учит программу как миленькая».

      Сорок пять минут, положенные расписанием, истекли, Эвелина собралась и ушла. Карина облегченно вздохнула.

      В класс заглянула Оля, маленькая, белокурая, похожая на эльфа.

      – Карина Петровна, можно?

      – Можно, Оля, входи.

      Девочка направилась к фортепьяно, волоча за собой тяжелую сумку с нотами.

      – Что играть сначала? – Она глянула на Карину ясными голубыми глазами. – Моцарта или Шопена?

      – Давай Шопена.

      Оля добавила к двум подставкам на стуле третью, села, положила на клавиши тоненькие пальчики.

      Карина слушала ее и ловила себя на том, что невольно улыбается. Девчонка играла так непосредственно, легко и вместе с тем профессионально, почти мастерски, что ее апатия и слабость от простуды исчезли без следа.

      Когда, закончив работу, Карина вышла на улицу, было еще совсем светло. Легкий ветерок за день подсушил асфальт. Она шла по знакомому скверу и удивлялась каждой мелочи. Ей казалось, что она очнулась от глубокого, тяжелого сна и словно впервые видит молоденьких мамаш, прогуливающихся с колясками взад и вперед, разноцветные яркие куртки ребятишек, гурьбой носящихся по детской площадке, толстых, важных голубей, смешно переваливающихся с лапы на лапу, горластых мартовских котов.

      Карина нарочно не спешила, но когда она наконец подошла к дому, так и не стемнело. Она увидела, что дверь широко распахнута, а перед домом стоит грузовик, набитый домашним скарбом. Двое грузчиков снимали с машины большой цветастый диван.

      «Кто-то въехал к нам, – подумала Карина. – Интересно, куда это?»

      Всех жильцов своего маленького подъезда она знала прекрасно. Это только в новых башнях в семнадцать этажей соседи годами ездят в лифте, не узнавая друг дружку, а маленькая хрущевка-пятиэтажка вся как на ладони.

      По три квартиры на этаже – всего пятнадцать. Никто вроде бы не уезжал из дома за последние месяцы.

      Карина, с любопытством оглянувшись на грузовик, вошла в подъезд. И тут же, почти