Человек в чужой форме. Валерий Шарапов

кратко глянул в ее сторону, очевидно узнав, слегка приподнял углы рта:

      – Здравствуйте, здравствуйте, – и тотчас, изгнав улыбку, строго обратился к парням[1]: – Отвлекаете товарища от работы? Вон, смотрите, портреты стоят, агитационная продукция – разве им место у стены? Помогите даме.

      – Это не дама, Максим Максимович, – отрапортовал Пельмень, – это наша старая подруга.

      – Что, раз подруга – то и не дама, сама справится? Ну-ка, рысью за сверлилкой – и приступайте.

      Петр Николаевич сообщил:

      – В кабинете труда есть фэдэшка1.

      – Выполнять, – приказал парням инженер-полковник.

      Их как ветром сдуло, только валенки застучали.

      – При всем уважении к моему гениальному земляку, наша техника мощнее, быстрей дело пойдет, – объяснил свое высокомерие гость и, повернувшись, пообещал Оле: – Сейчас окажем содействие.

      – Это Ольга Гладкова, наша старшая пионервожатая и библиотекарь, – запоздало представил Петр Николаевич.

      – Да мы уж шапочно знакомы. Весьма отзывчивый товарищ.

      Она протянула ладошку, полковник пожал ее. В углах карих глаз собрались морщинки, отчего лицо стало совсем другим, куда добрее.

      – Кузнецов, Максим Максимович.

      «Симпатичный дядька, – подумала Оля, – и на военного не похож».

      – Очень приятно.

      – Скажите, а товарищу Гладковой, директору фабрики, вы не родственница?

      – Дочь.

      – Похожи на нее, такая же красавица, – заметил Кузнецов. Просто констатировал факт. – Сейчас бойцы помогут, а мы с товарищем директором пока продолжим.

      Они вышли.

      Оля продолжала наводить окончательный блеск, исправляя одной ей видимые недочеты, добавляя штрихи.

      «Интересно получается! Снабженец, заслуженный человек, – и вот так запросто прикрывает воришку. Допустим, я этому только рада, Яшка все-таки друг и небезнадежен… и все-таки каждый раз, когда их прощают, вытаскивают из очередного котла, они опять берутся за свое. А если бы один раз загремели в колонию?»

      Оля поежилась. Конечно, она и понятия не имела, каково там приходится, все знания о системе трудовой перековки черпала исключительно из трудов Макаренко.

      «Кузнецов, стало быть, откуда-то с Харьковщины? Назвал Антона Семеновича земляком… да, но все-таки, если оставить в стороне мое личное отношение к этим двум – они же все-таки преступники?»

      Оля не удержалась, усмехнулась: за годы общения с ребятами в ее взгляде на них наметилась какая-то ненормальность. Преступники – это такие, с бородами-пистолетами-кастетами, а Анчутка с Пельменем – ой, оставьте! Какие они преступники, так, хулиганье.

      «А что «так»? Тырить – тырили, воровать – воровали, и по мелочи, и по-крупному. А вот спроси меня кто: преступники они или нет – я твердо заявлю, что нет. Вот если бы это были другие… н-да-а-а, ну и логика. Лимиха обязательно бы прочла лекцию о ложно понимаемом товариществе и круговой поруке».

      Бывшая старшая пионервожатая, Лидия Михайловна,

1

Электросверлилка ФД-1-8 – первая советская электродрель, выпускаемая воспитанниками Трудовой коммуны НКВД СССР им. Ф.Э. Дзержинского, г. Харьков, под руководством А.С. Макаренко.