Мы станем звёздами!. Елена Усачева

удалось заметить только на большой перемене в столовой. Он смеялся, он был с друзьями. Он был окружен такой плотной стеной друзей, что даже если бы захотел, не смог заметить Маринку. Но он не хотел. Он не искал.

      Еще раз заметила его, когда с четвертого этажа шла на музыку на второй этаж. У кабинета русского стоял смех. Вскрикнули:

      – Снимай! Снимай!

      Маринка узнала голос и невольно замедлила шаг.

      Влад полуприсел, растянул губы в дурацкой улыбке, задрал брови. Белая рубашка, тонкий галстук, черные брюки. Ребята навалились на него сзади, один упал. Девчонка в мини-юбке стояла с телефоном.

      – Только чур не выкладывать! – крикнул тот, что упал.

      – Конечно! – отозвался Влад, забирая телефон у девчонки. – Мы для этого и сфоткались.

      Маринке показалось, что Влад ее увидел. Но вместо того, чтобы остановиться и поболтать, она вдруг побежала, в два прыжка преодолела лестничный пролет, устремилась дальше и затормозила только у кабинета музыки.

      – Ты чего бегаешь? – спросила Натусик и поморщилась.

      – Горло болит, – пробормотала Маринка, отводя взгляд.

      Не хочется ни на кого смотреть. Ну и что, что Влад фотографировался. Ей-то до всего этого какое дело? Он сейчас с одноклассниками или друзьями. Ничего в этом странного нет. Странно было, когда он с оператором к ним с Натусиком подошел, – это да. А тут…

      – Слушай, ты не знаешь, почему Влад нас снимал, а не девчонок на соседней лавочке? – спросила вдруг Маринка. Вдруг – потому что сама удивилась, что задала этот вопрос. Не об этом же думала. Или об этом?

      – Потому что мы самые красивыееее! – пропела Натусик, входя в класс.

      Ну да, красивые. Кто бы спорил… Конечно, если задавать глупые вопросы, то только им. Но все равно.

      На музыке говорили о фольклорных жанрах. Слушали песни, подпевали. Учительница сияла. У нее была раздражающая особенность радоваться всему. Слепцов фальшивил, она говорила: «Великолепно!» Натусик не успевала в ритм, это тоже было «Прекрасно».

      – Ну хорошо, – вздохнула учительница, когда певец закончил тянуть последнюю ноту, а народ перестал в разноголосицу за ним повторять.

      Маринка закрыла глаза и прислушалась к себе. Вдруг и правда стало хорошо. Ушла саднящая боль из горла, голове стало легко, словно из нее вычерпали все тревоги. Про резь в глазах забылось.

      – Давайте еще раз послушаем эту песню и разложим ее по голосам! – раздавала команды учительница по музыке.

      Снова запел солист. Учительница прикрыла глаза от наслаждения.

      Вот правда. Были же все эти сомнения, вопросы, а теперь – ничего, словно эта старая, всеми, кроме учительницы, забытая мелодия, унесла их далеко-далеко. Не было никаких потрясений. Все в порядке.

      – Параллельная, – услышала она шип через ряд.

      – Дятел, – повернулась к Сашке Марина.

      Натусик оказалась права – все забылось, и теперь ей было совершенно все равно, какие рожи корчит Слепцов. Только немножко грустно. Ведь непонятно – что же это было? То, что закончилось…

      И