Вторжение Химеры. Дмитрий Казаков

ответил Роберт. – Отсюда не так далеко до тех мест, где я родился.

      Воспоминания нахлынули потоком: узкие переулки на окраине Владивостока, нежащееся под солнцем море, старый, обветшалый храм, полицейский участок, больше похожий на клуб…

      – Где родился, там не пригодился, – мрачно буркнул Трэджан. – Сейчас поедем, похоже. Вон наш лейтенант торопится.

      Нуньес еще издалека махнул рукой, и солдаты полезли в провонявший потом и грязными тряпками кузов.

      Роберт прислонился к стенке и попытался снова задремать, но у него ничего не вышло. Транспортер двинулся с места, вырулил на трассу и набрал скорость, а он все сидел, глядя прямо перед собой.

      За время войны Роберт выучился спать, невзирая на тряску и шум, так что дело было не в них.

      Спать мешало странное чувство – что тело, все его части, каждая клеточка ощутили касание родной планеты и встрепенулись, кровь быстрее побежала по жилам, сердце начало биться чаще и сильнее.

      Или виной этому стало то, что под лучами солнца кузов принялся нагреваться?

* * *

      База напоминала ту, на которой Роберт провел три года.

      Тот же плац, не украшенный, правда, памятником генералу Романову, кубическое здание штаба, коробки казарм, расположенная чуть в стороне столовая и громоздящиеся за ней склады.

      Имелся даже тренировочный полигон.

      Окружала базу высокая, в три человеческих роста, стена, утыканная блоками сенсоров и стоящими через каждые полсотни метров вышками. Они щетинились пулеметами и прожекторами.

      – И зачем это? – недоуменно спросил Трэджан, когда солдаты только выгрузились из транспортеров. – Разве здесь нам кто-то угрожает?

      – Разговорчики, – одернул его лейтенант Нуньес. – Осторожность – прежде всего. Разве вы не знаете, что форсеры ухитрились устроить диверсию на Земле?

      Трэджан выпучил глаза, Роберт удивленно хмыкнул, а Шриван пробормотал вполголоса:

      – Да упасет нас Единый от такого. – И добавил: – А храм тут есть? Я так давно не был на службе.

      – Должен быть, – отозвался лейтенант. – Узнаю, сообщу.

      Офицеры командовали, солдаты строились, и взводы расползались от сгрудившихся на плацу транспортеров, словно червяки от груды огрызков.

      – Диверсия на Земле, надо же. – Бьерн покачал головой. – Мы тогда, наверное, воевали на Хордане. Там за новостями следить сложно…

      Они прошли небольшой скверик, миновали столовую, от которой тянуло жареным мясом, и свернули к одной из казарм.

      – Это наша, – сказал Нуньес. – Второй и третий взвод нас опередили, я смотрю. Занимайте места, располагайтесь. Ужин через два часа, отбой через четыре, ровно в десять по местному времени.

      – Офицеров-то отдельно поселят, – проворчал Кампински, когда лейтенант отошел. – Не в этом хреновом сарае.

      – Завидовать нехорошо, – укорил его Шриван.

      Пулеметчик открыл рот, чтобы достойно ответить, но глянул в ясные глаза индуса и промолчал.

      Изнутри казарма выглядела не