Солнце и Замок. Джин Вулф

ввысь широкая белокаменная лестница, окаймленная по бокам фонтанами. Моя собеседница с лукавой, безмерно притягательной улыбкой смерила ее взглядом.

      – Что ж, если ты вправду мой раб, повелеваю: неси меня наверх, и неважно, хромой ты или вовсе безногий!

      – Отнесу с радостью, – ответил я и наклонился, будто затем, чтоб подхватить ее на руки.

      – Нет, нет, – рассмеялась она и с девичьей легкостью двинулась наверх. – Что скажут твои товарищи?

      – Что мне оказана небывалая честь.

      – И не решат, будто ты ради нас бросил Урд? – с улыбкой шепнула она. – Зал Правосудия уже близок, однако ответить на твои вопросы я постараюсь. Времени хватит. Во-первых, не все мы иерограмматы. Часто ли на Урд дети санньясинов становятся святыми сами? Во-вторых, по-вашему не говорю ни я, ни еще кто-либо из нас, и ты по-нашему не говоришь тоже.

      – Но, госпожа…

      – Не понимаешь?

      – Нет…

      Сказанное ею казалось настолько абсурдным, что иного ответа у меня не нашлось.

      – Объясню после предварительного разбирательства. А сейчас я должна попросить тебя о небольшой услуге.

      – Все, что угодно, госпожа.

      – Благодарю. Если так, будь добр, отведи эпитома на скамью подсудимых.

      Я озадаченно поднял брови.

      – Мы испытываем, судим его с согласия жителей Урд – тех, кого он представляет здесь, на Йесоде. В ознаменование этого его должен препроводить на скамью подсудимых один из вас, такой же, пусть даже не столь выдающийся, представитель вашего мира, как и он сам.

      – Хорошо, госпожа, я согласен, – кивнул я, – покажи только, куда его следует отвести.

      – Прекрасно. Что ж, страж у нас есть, – сообщила она сопровождавшим ее йесодцам.

      Те одобрительно кивнули, и тогда моя спутница, взяв пленника за плечо (хотя он легко мог бы воспротивиться), подвела его ко мне.

      – Твоих товарищей мы отведем в Зал Правосудия сами, а там я объясню им, что происходит. Тебе это, думаю, ни к чему. А ты… как тебя зовут?

      Тут я слегка замялся, гадая, известно ли ей имя настоящего эпитома.

      – Ну же, неужто это такая страшная тайна?

      Что ж, признаться мне в скором времени предстояло, так или иначе, хотя я надеялся прежде послушать, о чем будет говориться на предварительном разбирательстве, дабы подготовиться и встретить свой черед во всеоружии. Приостановившись вместе с нею под портиком, я ответил:

      – Имя мое – Севериан, госпожа. А как, позволь узнать, звать тебя?

      Новая ее улыбка оказалась столь же неотразимой, как и первая на моей памяти.

      – В своем кругу имена нам ни к чему, но теперь, познакомившись с тем, кто нуждается в них, я назовусь Афетой. Не бойся, – добавила она, заметив сомнение в моем взгляде, – те, кому ты назовешь это имя, поймут, о ком речь.

      – Благодарю, госпожа.

      – Ну, а теперь веди его – вон под ту арку, – велела Афета, указав вправо. – За нею увидишь длинный эллиптический коридор. Дверей в его стенах нет, заблудиться негде. Следуй им