Четвёрка. Там могут водиться люди. Рылов Евсей

Вьйну?

      – А, Вы, все равно в глаза-то ему не смотрите, в основном куда пониже – произнесла, ели сдерживаясь от смеха еще одна воспитанница, чуть постарше возрастом, намекая, толи на низкий рост учителя, толи на более чем выдающиеся стать старшего следователя городской стражи.

      – Смир-но! – Лалтхи, а учителя звали именно так, вскочила, как ошпаренная, воспитанницы нехотя подчинились – вдоль стены строй-ся! – продолжала она – ноги до прямого угла согнуть! – испуганные внезапной вспышкой гнева воспитанницы выполнили приказ.

      Вдоль стены выстроились пять девушек разного возраста. Прислонившись к ней спиной, они стояли в позе полуприседа, здесь это называлось встать в полтора. Лалтхи медленно вышагивала вдоль них, громко считая «двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь…». На лицах воспитанниц выступили крупные капли пота, дышали они тяжело. После шестидесятого счета она резко приказала:

      – Встать, вокруг комнаты бегом, м… арш!»

      Покачиваясь и припадая, то на одну, то на другую ногу воспитанницы нестройной шеренгой побежали вокруг зала. Лалтхи прохаживалась в центре комнаты подгоняя их:

      – Леди Шайе, ровнее беги-те, ровнее, что вы виляете, как беременная змея! – азартно кричала она – а Вы леди Щалк, ну-ка не отставать!

      Лалтхи подошла к полке на стене и сняла большие песочные, часы. Воспитанницы, затравленно, смотрели на них.

      – Стройся! – выкрикнула искательница – «упор лежа, принять!»

      Все, включая её саму, резко упали вперед. Лалтхи, оперлась на одну руку, а второй поставила часы на пол.

      – Руки до прямого угла согнуть! – она первой подала пример, и все воспитанницы со стоном подчинились – сосредоточьтесь на песчинках – совсем другим медленным и размеренным голосом заговорила она – смотрите, как они падают, смотрите, как блестят, в солнечном свете, одна за одной, одна за однойь— она продолжала, голос её гипнотизировал. Одна из воспитанниц застонала, но продолжала стоять. – Упор лежа принять! – скомандовала искательница, вновь ловко оперлась на руку и перевернула песочные часы.

      Песок успел до половины пересыпаться, когда в комнату зашла высокая девушка, кажется, ровесница Лалтхи. Она была миловидна и, что называется, ухожена. На лицо были весьма искусно нанесены пудра и румяна, а глаза подведены, что подчеркивало пышные ресницы. Её длинные, цвета вороного крыла, волосы были уложены в замысловатую прическу. Одета она вроде бы так же, как и все здесь, но её форма была точно пригнана по весьма выдающейся фигуре, а не висела мешком, как на Лалтхи. Секунду она рассматривала происходящее: мрачную искательницу, обливающихся потом воспитанниц. Кстати, лоб Лалтхи был абсолютно сух. Насмотревшись, она уселась на пятки рядом с искательницей и медовым голосом произнесла:

      – Как проходят занятия, учитель Лалтхи?

      – Учитель Шайли, Вы, нас отвлекаете…

      – Ну, я просто решила немного