Пепел на ветру. Екатерина Мурашова

родственники, опекун… Хотя и здесь у меня есть опасение – нет ли тут какой-нибудь интриги? Отчего произошла случившаяся в усадьбе трагедия? Только ли стечение обстоятельств? Ведь наследство осиротевшей, не совсем нормальной девочки может для многих оказаться лакомым куском… Заинтересованы ли лица, которых мы отыщем, в ее «воскрешении»? И не является для нее Хитровка сейчас более безопасным местом, чем объятия родственников?

      – Аркадий Андреич, да у вас, кажется, паранойя, – усмехнулся Камарич. – Здесь следует не рассуждать, а действовать по всем фронтам сразу и победа не замедлит явиться. Надо найти девочку – это в первую голову. Даже если отыщем родственников – что мы им предъявим? Неизвестно кем исписанную тетрадь? А может, это вы сами решили беллетристом заделаться…

      – Но нельзя же так сходу…

      – Тут вы правы. К походу на Хитровку следует подготовиться. Морально, да и материально тоже. Я думаю, что операцию по разысканию девочки имеет смысл назначить на понедельник – после загульного воскресенья все пьяницы будут тихо лежать по своим местам и мечтать о полтине на опохмелку… Тут-то мы их и облагодетельствуем, но не задаром… А до того…

      «Сейчас он попросит дать ему почитать Люшину тетрадку, – подумал Аркадий. – Это разумно. Но я ему ее не дам. Почему? А черт его знает!»

      – А до того вы выпишете для меня из этого дневника все имеющие значение для опознания факты: имена, фамилии, географические названия, может быть, названия улиц или описания домов, где живут знакомые с девочкой люди…

      – Разумеется, конечно, обязательно, – с суетливым облегчением вымолвил Аркадий и подумал одновременно: «Балагур Лука Камарич – тактичен или умен?»

* * *

      «Все вещи, откуда бы они взяты ни были, являются неотъемлемой собственностью того, кто в данный момент ими владеет…» – это слова генерал-губернатора Ростопчина, сказанные им в приказе от 1813 года.

      И эти же самые слова – девиз Сухаревки. Здесь можно найти все, что угодно. От булавки до императорского чайного сервиза. От замка без ключа до картины Рембрандта. Подлинность не проверять, хозяина не искать. Однажды, говорят старики, продавали даже украденную из Кремля пушку. Когда обворованный москвич или гость города обращается в полицейский участок, жалуясь на памятность или особую ценность украденной вещи, ему так и говорят: «А вы в воскресенье на Сухаревке поищите…»

      В 1813 году в Москву после пожара и отступления Наполеона начали возвращаться москвичи и, естественно, интересовались судьбой своего частью погибшего, а частью просто разграбленного имущества. Тогда-то генерал-губернатор, во избежание беспорядков и пр. и издал вышеприведенный указ, а так же разрешил владельцам эти вещи продавать, но только один раз в неделю, в воскресенье и в одном только месте, а именно на площади против Сухаревской башни. И в первое же воскресенье толпа народу с награбленным в войну барахлом запрудила огромную площадь…

      С тех