Мойры сплели свои нити. Татьяна Степанова

максимальная заморозка. А это сорок минут. Супругов могли прикончить за час-полтора до того, как их обнаружили. А могли убить и за три, пять, десять часов.

      – Но в доме следы крови, – сказала Катя. – Кровь разве не может помочь в определении времени смерти?

      – А структура крови вся разрушена. – Сиваков поднял очки на лоб и потер красные усталые глаза, в которых уже плескалась «клюковка»-«рябиновка». – Кровь жертв буквально растворена разлитым химикатом.

      – Санитайзер, – подсказал Гектор. – Значит, убийца использовал его, чтобы…

      – Чтобы и кровь нам не помогла. Ни о каком ДНК убийцы на месте, естественно, и речь уже не идет. А образцы крови почти непригодны для исследования. Разрушена структура. Единственное, что определилось из пары образцов, поврежденных меньше других, – группа крови.

      – Где именно и какой группы следы? – уточнила Катя.

      – Приблизительно. Не точно. Следы первой группы в прихожей. Мне кашинские криминалисты прислали примерную схему по электронке. Первая группа у женщины. И фрагмент следа волочения на полу у морозильной камеры – тоже первая группа.

      – А в мясном магазине? – спросил Гектор.

      – Вторая группа. Она же у мужчины, у супруга.

      – Ужасные раны на его животе от бензопилы? – Катя продолжала задавать свои вопросы.

      Сиваков плеснул себе третью порцию настойки.

      – Нет. У него единственная рубленая рана живота и нижнего отдела грудной клетки. Его правая кисть отрублена тоже топором.

      – А у женщины – раны лица? – Гектор слушал патологоанатома очень внимательно. – Они ведь не лезвием топора наносились. Обухом?

      – Нет. Тяжелым предметом продолговатой формы.

      – Монтировкой, которую нашли в прихожей?

      – Мне в рапорте криминалист так и написал. – Сиваков, которого уже вело, выпил чай с настойкой. – Они думают, что ее убили этой штукой. А я предполагаю, предмет использовали другой.

      – А какой? – спросил Гектор.

      – У нее перелом носа, переломы челюсти и вдавленные переломы лобной кости. Монтировка повредила бы кости и ткани иначе. Она тяжелая, однако диаметр невелик. Предмет, которым убили женщину, был тоже увесистым и более широким – это я вижу из состояния ран. Ее не долбили по лицу монтировкой. Ее ударили всего дважды и нанесли такие страшные повреждения.

      – Но никаких других предметов… ни дубинки, ни полена, ни биты в доме не нашли. И это не обух топора, как вы говорите. Только монтировка. Зачем ее тогда подбросили?

      – Чтобы создать видимость, что ею и убили. Настоящее орудие убийства преступник забрал. Возможно, оно прямо на него могло указать.

      – Все ранения и стали причиной их смерти? – спросила Катя.

      – У женщины – да. Она скончалась от ударов, фактически разбивших ей лицевой отдел. Черепно-мозговая травма. По моему мнению, на нее было совершено мгновенное нападение, она его не ожидала, даже не защищалась – у нее нет синяков на руках, она не успела ими закрыться. У мужчины