Бабушкины россказни. Наташа Романова

протяжно зевнула, хозяйски раскрыв рот во всю ширь. Уселась, покачиваясь неваляшкой, на скрипучей кровати. До пола свесила ноги, но тут же по-цыплячьи поджала скрюченные пальцы. Наступать на прохладные певучие половицы не было охоты.

      Пошарив рукой под подушкой, нащупала вязаные носки, натянула на озябшие ноги. Потуже закуталась в растянутую бесформенную кофту, тяжело потопала в остывшие за ночь сени. На ходу досадливо плюнула через плечо в сторону храпящего мужа Влезла в его домашние тапки. Некстати, спозаранку захотелось по малой нужде. Неудобные удобства находились во дворе, а точнее в конце бескрайнего огорода.

      Подумав, прихватила с собой светодиодный рыбацкий фонарь. Темень непроглядная. Вроде бы утро, а рассветом ещё и не пахло. Угораздило же так вляпаться! Вышла замуж за алкаша. Уж постаралась для себя на славу. Из-за призрачного своего счастья синеносого потеряла всех друзей. Вытащила, что называется, у судьбы счастливый билетик. В юности казалось, будто никто другой не нужен. Это любовь. И эти чувства навсегда.

      Одна радость – дочку красавицу в браке родила. Доченька выросла всем на зависть: белокурая, черноглазая и фигурка загляденье. В учёбе прилежная. Решила в педагогический поступать, а это значит, окончит школу и уедет в чужой город. Тревожно защемило, заныло сердце. Переживала за неё. В городе заманчивые соблазны на каждом углу.

      Семнадцать лет пролетели как одно мгновение. Раиса, подумав, вернулась в дом. Догадка подтвердилась: Аськина постель пуста, кроссовок нет. Намётанному глазу видно, что дочь даже не ложилась, но подготовилась основательно. На постели, укрытая цветастым одеялом, лежала свернутая в рулет старенькая Аськина шубейка.

      Времена меняются, а конспиративные примочки всё те же. До смешного наивно и банально. Ничего нового молодёжь уже не изобретёт. Рая задумалась, перебирая всех её знакомых, стараясь вычислить, у кого так долго дочь могла задержаться. Молнией обожгла догадка. Решила идти без фонаря. Светиться ни к чему.

      Со злостью хлобыстнула входной дверью, разбудив мукающих и хрюкающих обитателей сарая. Пнула ногой в костлявый облезлый бок ленивого стареющего пёселя. Звякнув цепью, Шарапов поднял голову. Увидев знакомый силуэт, зевнул во всю пасть. Показав ряд острых зубов, уложил башку обратно на лохматые лапы. Заслышав близкие шаги, в радостном предвкушении нетерпеливо завизжали ненавистные свиньи. Наверняка решили, что им кашки поесть принесла. Рявкнула в сердцах:

      – Агась. Как же. Размечтались! На шашлык скоро да на колбасу пойдёте. Уже сил нет навоз за вами выгребать. На эту пьянь надёжи нет, всё сама, своими руками. Угораздило ведь всю жизнь потратить на навоз и грядки.

      В гневном порыве подняла упавшие грабли и с силой огрела по стене саманного сарая. От стены сразу же отвалился добрый кусок сухой глины, перемешанной с навозом.

      Раю передергивало от вездесущей неистребимой навозной вони. Воняло везде. Всё насквозь пропахло деревенским амбре. Всюду проникающим едким запахом напитывалось всё подряд: тело, волосы, вывешенное на улицу свежее постиранное