Кофе для Яны. Ольга Томашевская

шарик. Что бы ни было завтра, пропади оно пропадом, пусть он даже не вспомнит об этом, это ее счастье, сегодняшнее. Никто и никогда не отнимет этого у нее, теперь можно хоть умереть, хоть в пропасть. Она дышала его дыханием, чувствовала губами его губы и старалась запомнить каждую секунду, запечатлеть ее в памяти навсегда. Яна понимала, чего стоит это счастье. Она не была дурой.

      Счастье – это миг. И он уже случился. За ним случилась и близость, перевернувшая ее мир, представление о том, чего она хочет и зачем. Наверное, тот поцелуй был самым большим счастьем за ту жизнь, что она прожила до этого. А близость – самым большим разочарованием. И для Стаса тоже. Теперь им не о чем стало говорить. Ей нечего было ждать, ему некому было жаловаться.

      Их отношения сошли на нет через пару месяцев, он просто перестал появляться рядом. Сначала она думала, это случайность, а потом поняла, что нет, что это он так решил. И не захотела быть навязчивой, не захотела портить о себе впечатление, как о всё понимающей «той самой девушке», и просто ушла из его жизни.

      Ее мир рухнул. Такие простые слова. Он просто обрушился, как скала. Под которой разверзлась пустота. Как карточный домик, в один миг, и ничего не стало. Раньше стакан ее счастья если и опустевал, то имел обыкновение наполняться вновь; теперь он был разбит, и осколками царапал ей сердце.

      Зачем тогда все? Зачем теперь все?

      Яна пила кофе и почему-то вспоминала прошлое. Перебирала воспоминания, как тряпочки в старой шкатулке, разворачивала каждую, размышляла, чем та могла бы стать. Сейчас, конечно, ничего не изменишь, но если бы тогда она вела себя по-другому…

      Встреча со странным незнакомцем, длившаяся не более 20 минут, потрясла ее, зацепила. Он вроде бы и не сказал ничего, но, по его словам, выходило, что людям важно ее мнение, ее отношение к ним, к ситуации.

      Она не очень хорошо сходилась с людьми, но если сходилась, то самое главное для нее было понравится человеку, не потерять его. Она сходилась с людьми близко, крепко, до дна понимая и принимая его, и, если что-то в нем ей казалось неправильным, было сложно возражать и спорить. Если дело касалось характера, тут еще одно, а вот когда дело касалось поступков, она всегда принимала сторону своего друга, во всем. Даже когда Маринка пришла к ней советоваться, изменить ли мужу, сделать ли аборт, – она часто советовалась, вдруг озарило Яну – она всегда ее поддерживала, горячо или нет. Иногда пыталась слабо возражать, но Марина разбивала ее аргументы в пух и прах, и Яне приходилось соглашаться. Получалось, что Марина вроде как советовалась с самой собой, и решения принимала сама, но перед Яной стоял теперь большой вопрос – а не перекладывает ли Марина на нее ответственность? И та история со Стасом – она его так всегда поддерживала, и он так рос в этой поддержке и уверенно себя чувствовал. А надо ли было?

      Слова Германа вдруг открыли для нее новый мир, где люди прислушиваются и влияют друг на друга, взаимодействуют, а не просто находятся рядом. Это ощущение