Завтра. Гром завтра. Солнечный восход завтра. Долгая дорога в завтра. Артур Лео Загат

Мне трудно и по земле идти: камни и палки режут ноги.

      – Не можешь… Что ж, придется идти по земле. – Это плохо. Если черные следопыты так хороши, как считает Вангсинг, они проследят их до Горы. – Надеюсь, на дороге никого не будет, пока не высохнут наши следы.

      Они дошли до края леса и погрузились в его тень. Дикар остановился.

      – Пожалуй, вернусь и сотру следы, которые мы оставили от дороги, чтобы их не подобрал какой-нибудь следопыт. Жди здесь.

      – Хорошо, – прошептал Уоштон. – Но не уходи надолго. Я… боюсь темноты. Говорят, в этих лесах есть привидения.

      – Буду торопиться, – шепотом ответил Дикар и исчез. Он отчетливо видел следы их прохождения: согнутую ветку, утоптанную траву, сдвинутый камень. Он пошел назад по следам по краю дороги, пальцами распрямляя траву, помещая на место камни, как мог, поправляя кусты.

      Он повернулся, услышав неожиданный треск в кустах, которые только что оставил. Этот дурак Уоштон…

      – Кто здесь? – донесся с края леса возглас. – Руки вверх, или я стреляю.

      Стреляю. У Уоштона нет оружия. Дикар наклонился, так что его закрывали кусты.

* * *

      – Не стреляй, солдат, – услышал он голос Уоштона. – Я свой. Я рядовой Вашингтон, Первый отряд тюремной стражи.

      – Пройди вперед, свой, – послышался другой голос, – и назови пароль.

      Дикар продвигался вперед, его движения производили лишь тень звука.

      – Я не знаю пароль, – сказал Уоштон. – Я просто решил погулять, может, найду себе красотку. Я один.

      Дикар знал, что последние слова предназначались ему. Уоштон сообщал ему, что солдат его не видел, что у него есть шанс ускользнуть, пока он сам разговаривает с солдатом. Теперь Дикар видел их, две неопределенные фигуры, более черные, чем черный лес. Одинокий луч света отразился от нацеленного ружья азиафриканца.

      Азиафриканец был по-прежнему враждебен, его подозрения не рассеялись. Дикар продолжал двигаться, отклоняясь в сторону, так, чтобы оказаться за спиной у человека с ружьем. Когда он добрался до ближайшего дерева и забрался на него, черный солдат сказал:

      – Отведу тебя к капитану. Иди вперед.

      Ветка, на которой лежал Дикар, покачнулась под его тяжестью, зашелестела листва. Вытянув губы, он крикнул, как потревоженная во сне птица.

      – Послушай, – взмолился Уоштон, – ты ведь меня не выдашь?

      Дикар с ветки прыгнул прямо на плечи азиафриканца. Ногами он выбил ружье из его рук. Бедрами сжал горло изумленного солдата, и они оба упали на землю. Уоштон схватил ружье и ударил прикладом солдата по груди.

      Послышался треск костей. Дикар почувствовал, как обмякло под ним тело. Он откатился. Ружье поднималось снова и снова. Голова на земле была чудовищно изуродована.

      Дикар вскочил, крикнул: «Уходим!» и они побежали по лесу от неподвижного тела в кустах.

      – Боже! – произнес Уоштон. – Я думал, все кончено.

      Дорога по лесу была тяжелой и казалась бесконечной. Она была бы тяжелой, даже если бы они могли идти прямо, но Дикар настоял на том, чтобы они долго шли