Джейн Остен и ее современницы. Екатерина Коути

по Континенту, она навестила монахинь и огорчилась, обнаружив их на грани разорения. Ничего не поделаешь, пришлось оказать родной школе спонсорскую помощь. Монахини так горячо благодарили свою ученицу, а теперь и благодетельницу, что закатили пир и позволили себе невиданное излишество – выпили по чашечке кофе.

      Окончив образование, Мэри Энн вернулась в Англию в начале 1770-х, и родители почти сразу же сосватали ее за богатого вдовца Эдварда Уэлда, владельца замка Лалуорт в Дорсете. Жених был, конечно же, католиком. Разница в возрасте между почтенным вдовцом и юной мисс Смит составляла всего лишь 15 лет. Мужчина умный и опытный, он был очарован Мэри Энн, голубоглазой и темноволосой красавицей с изысканным орлиным носом (который потом не давал покоя карикатуристам). «Любовь, как понос – мешает человеку заниматься делом», – прозаично откликнулся на известие о предстоящей свадьбе младший брат Томас, пока мистер Уэлд свивал гнездышко для будущей жены. Опять же под неодобрительным взором брата он подарил невесте жемчужный браслет, собранный из тетушкиного ожерелья. Почему-то ожерелье Томасу было особенно жалко.

      В июле 1774 года Мэри Энн и Эдвард Уэлд обвенчались в англиканской церкви. Согласно Брачному акту 1753 года, обычного обмена клятвами между женихом и невестой было недостаточно, и вступлению в брак отныне сопутствовали бюрократические проволочки – оглашение имен в церкви, получение лицензии и прочие совсем не романтичные нюансы. Законодатели не упустили возможности ущипнуть католиков и запретили им венчаться по католическому обряду (проводить бракосочетания по своему обряду могли только иудеи и квакеры). Таким образом, католики или устраивали две свадьбы (частную по католическому обряду, публичную по англиканскому), или обходились одной англиканской, полагая, что Богу, в сущности, все равно.

      Семейная жизнь пришлась Мэри Энн по душе, тем более что муж баловал ее подарками. На ее личные нужды выделялось 200 фунтов в год, а в случае вдовства она получала бы ежегодное пособие в размере 800 фунтов. Супруги проводили время в Лондоне, среди всего прочего посещая мессы в часовнях при посольствах, или же отдыхали в Лалуорте, роскошном поместье, где в парке щебетали соловьи, а в оранжерее зрели ананасы. Так продолжалось три месяца.

      Идиллия достигла апогея, когда мистер Уэлд решил отписать жене вообще все имение и даже составил завещание. Дело оставалось за подписью, как вдруг в Мэри Энн взыграла любовь к природе. «Такой прелестный день! Ну как тут обойтись без конной прогулки?». Мистер Уэлд вскочил в седло, а домой его принесли уже слуги – он упал с коня и разбился насмерть. По крайней мере, именно так гласила семейная легенда.

      Убедившись, что у вдовы не появился животик, обрадованный Томас Уэлд попросил ее прочь со своих земель. Он был не против выплачивать ей положенные 800 фунтов годовых, однако его мучил жемчужный браслет. Как можно так разбазаривать семейные реликвии? И мистер Уэлд попросил вернуть браслетик. Такая мелочность оскорбила вдову. Препирательства