Саяны. Ангел «Большого» порога. Валерий Чернявский

жизни, висит в воздухе, без твердой опоры под ногами. Их, оставшихся на отработку, так же выгнали из своих комнат, перетаскивают с этажа на этаж, селят временно кучей, ни каких авансов не обещают. Буфет, которым вся общага ужинала и вечеряла, – не работает. Антисанитария и грязная черновая работа. Деньги с последней стипендии все работники отложили на билеты, – ехать до дома. На оставшиеся копейки надо полтора месяца прожить. А что заплатят – не заплатят за ремонт своей общаги – ни кто не знает. Вещи мои она перетащила в нашу этажную фотолабораторию, которой я заведовал. Там есть чайник и наверно – сахар, хлеба она принесет. С ночевкой помочь – не знает как. Как сейчас у студентов принято – жить гражданским браком – у нас не было разрешено. Мы были и оставались до свадьбы – жених и невеста, поехали за тестом. Поэтому и показывать ей свои болячки я не мог. Застелив сетку кровати ковриком, я прокрутился ночь, на утро отправился в городскую больницу.

      5

      В связи с тем, что кожные болезни и венерические лечились в одном медицинском отделении, я поехал в кожно-венерический диспансер. Было очень стыдно. У окошек венерологического стационара стояли молодые женщины, курили, беседовали, когда я проходил мимо – рассматривали меня… – я сгорал от стыда. Когда подошла моя очередь – зашёл в кабинет. Молодая симпатичная врач, одев резиновые перчатки, спросила – Что с тобой? Я сказал – да вот, подцепил какой-то триппер. Она нахмурилась, скомандовала – Снимай штаны. Я готов был провалиться сквозь землю – перед красивой молодой женщиной снимать штаны, девятнадцати летнему, всему покрытому волдырями, пацану… Она прикрикнула, или крикнула – Снимай штаны! Я растерянно спустил штаны до колен. Она посмотрела на меня, спросила – когда была связь? Сколько дней прошло? Я ответил, что связи не было. – Ну, ты же сказал, – что триппер? Я говорю – вот смотрите, всё красное всё в волдырях, на ногах и ягодицах. Её лицо и голос подобрели, она мне сказала, – Все бы таким триппером болели… – Одевай штаны. Я обратно натянул штаны. Она выписала мне микстуры от крапивницы, сказала – что это нервное заболевание. Надо пить калий хлористый и всё пройдёт. Ну а то, что болит живот – надо идти к терапевту. В студенческой поликлинике сделали какие-то анализы, определились, что у меня подостренный гастрит, надорвался тяжестью, лёгкое опущение желудка, и несварение, – не привычное жирное молоко. Меня списали, комиссовали, освободили от летнего трудового семестра. Я поехал домой, в родную Майну. Домой! В Хакасию! Вот странность жизни- я потомок очень богатого рода Донских казаков из города Орла – бабушка Сычева Аксинья из богатых, и дедушки – Сычев Евгений – из нищих. А вокруг – одни Сычевы, за кого еще выйти замуж? Но родственники резко стали – «против»! И дедушка с бабушкой завербовались в Сибирь, плюнув на наследства родительские, оказались в деревне Балахта, на древне – Хакаской земле. Где я и родился. – С одной стороны, И с другой стороны – сосланного в Сибирь – польского рода.