Хранители Ладгарда. Татьяна Носова

ужели готов защищать любой ценой? Неужто приказ получил? Он вынул скрученный свёрток, убедился, что тот не промок и положил обратно, заговорщически подмигнул, что нет причин для волнения. Уф-ф, гора с плеч свалилась, не простил, ежели пострадали по моей вине.

      – Милости прошу к нашему шалашу! – маменькин голос дрогнул от волнения и, не скрывая радости, добавила: – Ну что ж на пороге стоите, проходите!

      – Не спеши, мать! – Скамья со скрипом отодвинулась, братец едва не упал. Кузнец встал во весь рост в три аршина, посмотрел так, что в жилах кровь застыла, подошёл к нам. – Сначала поговорю с … – зыркнул на меня, даже по имени не кликал, – с глазу на глаз, а далее решу, звать иль нет! А… незваный гость, может обождать на лавке, отогреться, коли заявился без приглашения, – с неприязнью обратился к Войше.

      – Благодарствую! Обожду… – с прежней невозмутимостью ответил Войша. – За доставленные неудобства каюсь, – понимающе кивнул, уселся на лавку. Кузнец торопливо накинул изрядно поношенную епанчу, шапчонку, нагнулся пониже, чтобы не удариться о притолоку, вышел в сени.

       Я постарался улыбнуться, но под сдержанностью, скрывалась глубокая досада. Не успел согреться, как вновь очутился на морозе.

       Промозглый ветер протяжно выл, сочувственно пронёсся мимо, а потом затих, словно страшился могучего детину, больше, чем я. Медленный танец колючих снежинок нарушал безмолвное спокойствие. Андимир стоял на крыльце, облокотившись на массивные перильца, глядел исподлобья куда-то вдаль. Он был по-прежнему молчалив и нелюдим. Я подошёл ближе, виновато опустил голову, бессильное отчаяние захлестнуло сердце.

      – Андрагаст, – упрямо глядя на замёрзшую реку, недобро хмурил брови, помолчал, а когда продолжил, голос звучал незнакомо, – не угрожает ли тебе опасность?… По доброй воле дорогу домой позабыл? Иль не милы стали? А может, чего не ведаю? – в голосе звучала неподдельная горечь.

      Слова отца легли тяжёлым камнем на сердце, но теперь я сознавал, что так грызло и терзало его. Вот оно что! Неужто не сказали, что я без чувств находился все эти дни?  Подумал, что  веселюсь во дворце.

      – Нет! Нет! Что ты такое говоришь?! – громко запротестовал я, от мороза голос сделался сиплым. – Вчерась… вечером токмо очухался. С трудом продрал зенки, не сразу понял, где вообще нахожусь. Голова гудела, жутко хотелось пить, еле-еле вспомнил последние события. Поначалу не ведал, что седмицу проспал, а узнал от воеводы, прибежавший на крики Владимира Мономаха. Княжич с наставником зашли на сон грядущий, проведать, обрадовался моему пробуждению. Завопил, как ошалелый. На шум сбежалась дворцовая стража, после вошёл сам, князь Всеволод Ярославович с приближёнными ратниками. Поклон отвесил… мне безродному сыну, поблагодарил за верную службу, да за спасения отпрыска. А я… в ту пору… на реке, подумать не смел, что рыжеволосый мальчуган – наследник. Князь молвил: "Проси, чего душе угодно!"  Я  просил домой отпустить. А ещё поведал, что с малых лет