Оболганный император. Вера Тумасова

и развлечениями не могло быть и речи, поскольку между прогулками, парадными обедами, спектаклями и маскарадами невозможно соблюсти строгое расписание. Ребёнок, по сути, вёл образ жизни взрослого человека, не будучи к этому готов. “При дворе Павел очень рано стал ходить в театр, что не могло быть для него очень назидательно, так как он видел пьесы вроде «Ревнивого фавна» или «Безумства любви», поучался разбирать достоинства известных балерин…” [5]

      Можно только удивляться тому, что влияние развращённого двора Екатерины, где поощрялись его преждевременные ухаживания за фрейлинами, не испортили нравственность Павла. “… молодой великий князь интересовался гораздо больше теми суровыми уроками, что давали ему его учителя. Когда им случалось говорить в его присутствии двусмысленности; как о том с негодованием свидетельствует честный Порошин, то Павел обыкновенно пропускал услышанное мимо ушей. Но зато он запоминал их панегирики Волынскому, министру-преобразователю императрицы Анны Иоанновны3, ставшему жертвой своих благородных стремлений, а также их споры насчет неправоты Карла I (Стюарт 1600 – 1649,  король Англии, Шотландии и Ирландии с 27 марта 1625 года) по отношению к его подданным”. [5]

      Здесь сказалось и очень сильное положительное влияние архимандрита Платона, которому удалось заложить в душу будущего Императора четкое и ясное понятие о нравственности, о том, что хорошо и что плохо, но мальчику приходилось метаться между точкой зрения Платона и укладом двора «матушки», что очень трудно понять ребёнку. Плохую службу для него сыграло и то, что с младых ногтей Павлу внушали, что “по своему рождению и призванию он человек единственный в своем роде, – будущий царь!” [5] (позднее будущим наследникам престола не внушалось такое вредное для ребёнка утверждение). “Еще ребенком он был полон мыслей, чувств и честолюбивых мечтаний, которых его мозг не мог переработать, так как чувственные способности всегда брали у него верх над всеми другими”. [5] “И, грезя наяву, он уже распределял должности, жаловал чины, командовал армиями, давал сражения. Смешивая идеи двух противоположных направлений, имевших на него влияние, он то мечтал о самодержавной власти, – и, действительно, она вскружила ему голову, как только он ее достиг, – то увлекался мальтийским романом, с которым и связал впоследствии судьбы своей родины. Он обращался со своими камергерами или как с рабами, или наряжал их в рыцарей крестовых походов, закованных в латы, и устраивал с ними турниры”. [5]

      С другой стороны, Павел впитывал мировоззрение “конституционалиста Панина и масона Плещеева с его мистицизмом”, либерализм и гуманитарные взгляды и Монтескье и Они открыли перед Павлом новый взгляд, призывая его к преобразованию своего государства, но не показали правильных путей к его достижению. Екатерина, думая о воспитании Павла, мало думала о его личности, тем более что она не могла устранить и контролировать влияние окружающей среды. В то время, как Никита Панин всячески отвлекал