Калужские писатели в эпоху перемен. Салават Асфатуллин

талантливая женщина! Помудрев, сможет руководить Калужским отделением Союза писателей России. И калужские писатели, очень разные, её примут.

Сентябрь-октябрь 2013 года

      Смирнова

      Фамилия Смирнова ею оставлена, наверное, в насмешку. Более эгоцентричную в поведении женщину трудно представить. И характер мальчишеский, нахальный.

      Её первый муж, тот, наверное, действительно был из породы смирных. Или вот есть красивый душой и лицом художник Женька Смирнов. Тот действительно Смирнов, пока трезвый.

      Имя Нина для нее тоже слишком просто. Вот отчество как раз по ней: Витольдовна! Слышите горны, звуки турнира, бряцание оружия, рыцарскую спесь?

      Нина Смирнова

      Она и сама это декларирует:

      «Иду ва банк!

      Пока еще дышу,

      Пока нога привычно ищет стремя, 

      Иду на Вы!

      Пощады не прошу,

      И выбираю секундантом

      Время!»

      О себе, своих стихах, песнях на свои и Кузнецова стихи, о своих статьях в газете «Весть» может говорить часами. Невзирая на лица, даже если перед ней сидит мэтр поэзии Станислав Куняев, перешагнувший своими крылатыми цитатами в XXII век. Да да, я не ошибся, уже в двадцать второй век.

      Глаза серо – голубые, со льдинкой, чёлка черная. Вздернутый носик, рост – «метр с кепкой». Но задириста. Взгляд цепкий, колючий, особенно через сигаретный дым. Одевается зачастую нелепо, на замечания – пожелания мужчин со вкусом смертельно оскорбляется. А её кургузый пиджачок надо сохранить для музея будет для Калуги память того же ряда, что желтая кофта футуриста Маяковского для России. В одежде любит синий, зеленый и фиолетовый цвета. Н- да…

      Без колебаний учит и прозаика, и сценариста, как тому писать. В общем, ведет себя, как хулиганистый мальчишка – переросток, смешанный с девицей, эмансипированной до второй степени. Когда всё кругом её, для неё и крутится вокруг неё.

      Э – э – х, счастливое время заблуждений…

      И стихи под стать описанному:

      «… … …. молишь удачу,

      Меня, да и солнце в придачу,

      Являться к тебе без конца».

      Не слабо. Насколько я помню, только Людовик ХIV позволял себе сравниваться с Солнцем. И слово «Солнце» писал при этом всё-таки с большой буквы.

      Или:

      «Но захочешь вновь испить 

      Буду больно – больно бить.

      Так что, думай – не гадай,

      Лучше сразу душу дай».

      Душу забирает сами знаете, кто. Н-да…

      Или еще хлеще:

      «И пусть потом глаза мои вам снятся,

      Стихи мои, и так вам повторять!»

      (Вам с маленькой буквы, то есть, в очень – очень множественном числе).

      От скромности она, конечно, не умрёт. Никогда.

      По ней я понял, что нельзя упиваться уже написанным это, может быть, позволят себе читатели.

      Похоже, нажил я этой половиной портрета смертельного врага. Не хотел бы я с ней враждовать, – в удобный момент так изметелит, – родная мать не узнает. Ведь давал же себе слово никаких женских портретов после