Жук. Ричард Марш

или же в том не было ничего удивительного. Так или иначе следует признать, что в Лондоне немало улиц, которые в определенные ночные часы и при определенной погоде (последнее обстоятельство, как мне кажется, имеет немаловажное значение) совершенно безлюдны – там нет ни экипажей, ни пешеходов, даже полисмена не встретишь. Так вот, большая часть маршрута, по которому меня тащили – именно это слово кажется мне наиболее подходящим, – была мне в какой-то степени знакома. Сначала, как мне показалось, меня вели по району Уолхэм-Грин, потом по Лилли-роуд – через Бромптон и Фулхэм-роуд в сторону Слоан-стрит и дальше – по направлению к Лоундес-сквер. Путь, что и говорить, неблизкий, к тому же проходящий через довольно крупные городские артерии. И все же никто нигде не попался мне на глаза – и, насколько я могу судить, меня тоже никто не видел. Когда я пересекал Слоан-стрит, мне показалось, будто я услышал где-то вдалеке шум кеба, который, по-видимому, проезжал по Найтсбридж-роуд. Однако это был единственный звук, который я уловил.

      Мне больно вспоминать о том ужасном состоянии, в котором я находился, когда меня остановили – так грубо, словно я был лошадью или вьючным животным, а мой седок резко натянул уздечку, отчего удила больно врезались мне в углы рта. Я был весь мокрый от потоков дождя, которыми хлестали мою кожу порывы ветра, и продрог до костей, хотя идти мне пришлось в весьма быстром темпе. Но больше всего страданий доставляли мои покрытые грязью, изрезанные и кровоточащие ноги – увы, я остался чувствительным к боли, которая мучила меня при каждом прикосновении моих ступней к холодному, жесткому, залитому водой тротуару.

      Меня остановили на какой-то площади. На противоположной от меня стороне располагалась больница. Вблизи меня находился дом, привлекший мое внимание тем, что заметно уступал размерами остальным строениям по соседству. Дом был с портиком, поддерживавшие его колонны были обнесены решеткой, оплетенной какими-то вьющимися растениями. Я, дрожа, стоял перед домом, гадая, что будет дальше. Внезапно я ощутил какой-то внутренний импульс, что-то вроде толчка, и в следующее мгновение, к собственному изумлению, стал, цепляясь за решетку, карабкаться наверх, на веранду, расположенную высоко над моей головой. Я вовсе не гимнаст, ни по природным данным, ни по физической подготовке; откровенно говоря, не припомню, чтобы мне когда-нибудь приходилось взбираться каким-то более сложным способом, чем подъем по стремянке. Так что, несмотря на отданную мне команду, ловкости не прибавилось, и в итоге я сумел забраться вверх примерно на ярд, не больше. Затем нога, на которую я опирался всем своим весом, соскользнула, и я рухнул вниз и растянулся навзничь на асфальте. Однако, несмотря на то что я сильно ушибся и был потрясен падением, передохнуть и как-то оценить ситуацию мне не дали. Через мгновение я снова вскочил на ноги и полез наверх – но, увы, опять потерпел неудачу. После этого контролировавший