Морок. Зловещая долина. Роман Павлович Искаев

Почему это мужчин? – басом осведомился афро-островитянин с высокой, аккуратной грудью, ухоженной бородой и кожей чёрной, как чернила ночью. – Что за пещерные, абсолютно не толерантные манеры, помощник? Мы не на третьей палубе находимся и не на варварском Востоке. Извольте свериться с очередностью погрузки в шлюпки согласно всем гендерным вариантам.

      – Да! – подхватили в толпе.

      Пока помощник капитана соображал, пытаясь вписать возникшую задачку в морские законы, одна бойкая феминистка крикнула:

      – Понятно, что следующими должны идти мы, – и уверенно направилась к шлюпке, отчего сразу получила неожиданный тычок в зубы от афро-островитянина.

      – Ай! – всхлипнула она, удивлённо уставившись на обидчика. Тот и сам не ожидал от себя сработавшего рефлекса, ведь он с отличием окончил курсы «правильных манер». Чтобы как-то извиниться, прежде всего перед самим собой, он затряс рукой с растопыренными пальцами, как будто стараясь ускорить высыхание лака, а на глазах его выступили искренние слёзы. Тихо заскулил.

      – Что вы делаете?! – закричал матрос, замахнувшись топором.

      – Отставить! – скомандовал помощник капитана. – Вы будете отвечать за это! – в порыве морской романтики попытался вступиться он за обиженную.

      – За что «за это»? – огрызнулся афро-островитянин. – Она же феминистка. У неё равные права с этими мужланами! – тут лицо его скривилось. – На суше я ещё в суд на неё подам, за ушиб руки! Руки у меня очень слабые, за ними требуется особый уход!

      – Эм, – мгновенно оценив, не было ли им сказано что-то лишнее и не были ли оскорблены чьи-либо права, помощник с облегчением решил, что он заботился не о женщине как о женщине, а о здоровье пассажира, обратился к ней:

      – Вы феминистка, это так?

      – Да, – надула губы феминистка.

      – Тогда, простите, вы не можете идти сейчас.

      – А кто может? – прищурилась она, примериваясь, как бы отомстить мужиковатому ледибою.

      Помощник капитана уверенно отчеканил:

      – Женщины и дети.

      – Да, но детей уже давно нет! – крикнул белый пансексуал, указывая рукой на шлюпки вдалеке, где блестели глазки камер на смартфонах.

      Ими велась прямая трансляция. Дети мигом вырывались в топы просмотров, принимали соболезнования и грустными стикерами отписывались на потрясённые эмодзи зрителей. Кто-то уже прямо из шлюпки успел подписать контракт с новостными каналами, предоставляя эксклюзивную картинку и комментарии очевидца – ребёнка! – о разыгрывающейся трагедии. К тому же все они были потенциальными сиротами, что придавало их трансляции дополнительной остроты и повышало гонорары.

      – Тогда женщины! – упорствовал помощник.

      Феминистка опять сделал шаг вперёд.

      – Не феминистки! Простите, мадам, но ваши права уравнены с мужскими, а они поднимаются в шлюпки в последний момент.

      Корабль тонул. На его верхних палубах разыгрывалась современная