Планета Арес. Прибытие. Олег Белоус

тяжеловесную и концентрированно-серьезную. Слишком серьезно на вкус Алексея. Он предпочитал что-то попроще, поменьше и посветлее, без давящих темных стен, шкафов с книгами и информационными кристаллами под потолок. Не делали его легкомысленнее даже голографические фотографии с видами «Нового Ковчега» на фоне звезд, на стене – командор увлекался фотографированием.

      Наконец командор выключил телефон и с размаху швырнул на стол. Поднял на Алексея тяжелый взгляд человека, ответственного за, наверное, самое опасное направление работы на «Ковчеге», гневная багровость еще не сошел с лица – сказывалась горячая армянская кровь.

      – Мамой клянусь! Прибил бы к чертовой матери таких работничков! Бусабан! (придурок- по-армянски) – прорычал тем голосом, каким командир поднимал взвод на пулеметы: «В атаку, вперед!» Поднял кулак, гневно раздувая ноздри крупного носа, будто собирался испытать стол на прочность, но в последний момент с видимым усилием совладал с чувствами. Пальцы разжались и тихо опустилась на столешницу.

      – Если бы не сообразительность мальчишки, получили бы чрезвычайную ситуацию второй категории! И жертвы. Жертвы! А они, видите ли, только собираются разбираться в причинах! – севшим голосом прорычал в пространство.

      Вскочил и, под настороженным взглядом Алексея прошелся, цокая магнитными подошвами башмаков по кабинету, на лице гуляли желваки, присел назад. Нездоровая краснота постепенно уходила с лица. Поглядел на мальчишку и привычно отметил про себя: черт возьми, как похож на отца!

      Бездушный космос всегда собирал с людей, самых отважных, самых лучших, кровавую жатву, но на их место становились новые герои и космос отступал. Двадцать лет тому назад юный лейтенант Сергей Авакянц был единственным, кто спасся при взрыве на космолете 2/гамма…

      Заорала сирена, безжалостно вырывая из сна. Он помнил, как вскочил, точнее попытался вскочить с лежанки, но не смог, удержал предохранительный ремень. Помнил, как отстегнулся под истошный крик ИИ корабля: «Разгерметизация, срочно одеть скафандры!», как оттолкнулся от стены и спружинил руками об шкаф с аварийным комплектом; как звук сирены начал глохнуть в стремительно исчезающей атмосфере корабля. Помнил, как задыхался от недостатка воздуха, лихорадочно одевая скафандр, как почти успел, но подвел хрупкий человеческий организм. Он потерял сознание, не успев загерметизировать ступни и кисти рук. Авакянц не видел, как корабельные роботы, посланные капитаном, добравшись до каюты, одели его до конца.

      Командир на космолете 2/гамма – отец Алексея, до последнего боролся за живучесть корабля и этим подарил драгоценные секунды второму пилоту. Дал шанс на жизнь.

      Человек в вакууме не погибает сразу. Авакянц долго лечился – в госпитале регенерировали обмороженные ступни и кисти рук. Хотя комиссия по расследованию катастрофы не усмотрела его вины, но при виде сына погибшего товарища, командор привычно испытал чувство вины и, так же привычно прогнал неуместные мысли.

      Его наградили высшей наградой «Ковчега» – Звездой Героя,