Табу. Жасмин Майер

Коровки тоже. Она отворачивается, тогда как ее подруга уже трахает меня одним взглядом. Мне не нравится быть мальчиком для удовлетворения голодных теток. Пусть наймут жиголо и платят ему. Я трахаюсь только с теми, кого сам хочу.

      И подружка Божьей Коровки явно не входит в их число.

      Но мне нравится смотреть, как мачеха кусает губу, глядя на свои блестящие туфли. На ней мягкий свитер с высоким горлом, изящные штаны со стрелками, которые делают ее ноги офигенно длинными. И каблуки. Кажется, без них она вообще никуда не выходит. Учитывая ее рост, это понятно.

      – Заходите, я только переоденусь.

      – Ой, да что ты, – смеется блондинка. – Можешь оставаться и так.

      В сердцах закатываю глаза, оставляю дверь открытой и, развернувшись, ухожу в спальню. Слышу, как блондинка громко шепчет:

      – Ты видела его тело? У него восемь, мать его, кубиков! Охренеть!

      Это будет, как минимум, забавно.

      Натягиваю спортивные шмотки и футболку без рукавов. Кое-как расчесываю пальцами волосы. Пожалуй, я готов.

      – Чем обязан? Меня зовут Тимур, но вы, наверное, это и так знаете.

      Блондинка снова ахает и бросает восторженный взгляд Божьей Коровке, но та выглядит так, как будто ее сейчас стошнит.

      – Василиса, подруга твоей…

      – Мачехи, – подсказываю сам.

      Божья Коровка напряжена, как струна, которая вот-вот лопнет. Между нами только пять лет разницы, но на самом деле – пропасть.

      Василисе тоже тридцать с небольшим, ей скучно и хочется развлечься. Но лучше я сделаю так, чтобы скучающее выражение навсегда ушло с лица моей мачехи. Потому что я видел – она может быть другой, с горящими глазами и приоткрытыми губами. Еще не знаю, зачем мне снова пытаться вывести ее из себя, и куда это нас приведет, но образ Холодной Королевы, который она напяливает на себя, как привычную маску, пусть оставить для моего отца.

      – Хотите выпить?

      – Чаю, пожалуйста, – впервые произносит Божья Коровка.

      Но никто не бросается исполнять ее желание и, оглядевшись, она вскидывает одну бровь.

      – У тебя нет слуг? Я ведь просила Веньямина…

      – Да, знаю, – прерываю я ее. – Он приходил, но я отказался. Не привык жить в доме с дворецким и толпой слуг. Я сам могу заварить тебе чаю.

      Она смотрит так, как будто сомневается, что я вообще знаю, где кухня в моем крыле. Если она считает, что в академии футбола за мной бегали няньки и подтирали сопли, то она ошибается.

      – А есть что-то крепче? – перехватывает мое внимание Василиса. – Тебе ведь можно? Ну несмотря на… – она кивает на мою ногу, которую я вытянул, сидя в кресле.

      – Конечно.

      Василиса, кажется, вообще не понимает, что случилось с моими связками. Кажется, для нее я какой-то инвалид на антибиотиках, но ей это и не интересно. Важнее то, что у меня между ног. И чтобы это работало, как следует. А я уже доказал скучающим россиянкам, что храмота мне в постели не мешает.

      Поднимаюсь и ухожу на кухню. По пути заглядываю в бар и беру виски. Она не уточняла, что будет. А запасы «Мартини» выдули на пару