Последняя роль неудачника. Фридрих Незнанский

не заметил.

      И он позвонил Филиппу Агееву. Больше всего Гордеев опасался издевательства и насмешек, но Филя отнесся к проблеме серьезно. Он, работавший уже не первый год в частном сыскном агентстве, прошел муровскую школу и, самое главное, был хорошо знаком с широко известным в узких кругах криминалистом по фамилии Гальцев. Гальцев был на пенсии. Филя живо с ним созвонился, и они с Гордеевым отправились к пенсионеру, который жил в спальном районе на юго-западе Москвы.

      Гордеев вроде бы что-то об этом Гальцеве слышал, но что именно – припомнить не мог, и Филя по дороге рассказал, что Иван Трофимович вообще-то на все руки мастер, но главный его конек – татуировки. Никто лучше него не был знаком с русскими воровскими традициями в этой области изобразительного искусства. И если в той наколке, что видел Гордеев, есть какой-то криминальный смысл, то Гальцев его разгадает.

      – Есть у него и другая страсть, имей в виду, Юра, – предупредил Агеев. – Он страстный кулинар и обязательно попросит нас к столу, но лучше это приглашение не принимать, потому что закормит он нас так, что сами мы оттуда не выйдем.

      – Понял, – кивнул Гордеев.

      – И еще, – сказал Филя, показывая адвокату, где свернуть во двор (они уже приехали), – имей в виду, если Гальцев не начнет с фразы «Язык татуировок – это колоссальный набор символов и передаваемые в устной традиции правила их сочетания и чтения», то дело твое дрянь, никакого конкретного результата ты не получишь. В общем, это будет означать, что ему нечего сказать, вернейшая примета. И тогда надо немедленно сваливать, иначе его болтовню не остановить.

      Гордеев пожал плечами: мол, что ж поделаешь, у всех свои тараканы.

      По-видимому, в ожидании гостей старый криминалист колдовал на кухне, с которой доносились умопомрачительные ароматы. У Гордеева нос невольно вытянулся в ту сторону, и бдительный Филя дернул его за рукав.

      В квартире было жарко, и хозяин, усадив своих гостей в гостиной, предложил им прохладную минералку.

      Гордеев, не вдаваясь в подробности, рассказал Гальцеву, что столкнулся с человеком, прошлое которого ему хотелось бы разгадать. Может быть, это удастся сделать с помощью татуировки?

      Гальцев внимательно выслушал его, покивал. Сказал:

      – Сплошь покрытое татуировками тело русского бандита является прежде всего языковым объектом. Язык тату – это грандиозный набор символов и…

      Эта мысль Гордееву понравилась, и он задал вопрос:

      – Можно ли сказать, что этот язык подобен воровскому сленгу и играет похожую роль – скрывает тайную «воровскую» информацию от непосвященных «фраеров»?

      – Браво, – оценил Гальцев, – сразу видно профессионала! Как и в арго, в котором нейтральные литературные слова оказываются наделенными особыми «узко профессиональными» значениями, в татуировке используются обычные на первый взгляд, всем знакомые знаки, например обнаженная женщина, черт, горящая свеча, темница, змея, летучая мышь, для передачи тайного знания. Язык этот предельно