Последняя роль неудачника. Фридрих Незнанский

сердце, мало что понял. Он кивнул на потолок:

      – Интересно, а жильцы в курсе, кто под ними творит?

      – Соседи здесь, конечно, нервные, – печально усмехнулся Артемьев, пуская клубы дыма, – курил он без передышки. – Чуть что – ко мне, говорят, что я виноват в том, что свет в доме отключили или горячую воду. Однажды на моей двери жирными буквами написали «Мазила». Тоже мне, обидели, называется! Но я ведь их вообще не беспокою, появляюсь здесь довольно-таки редко. Разве что барабаны…

      – Вы хотите, чтобы я решал ваши коммунальные проблемы? – поинтересовался Гордеев.

      – Что вы! – замахал руками художник. – Это так, к слову. Да и, наверное, уеду я отсюда все-таки. Для художника нужна мастерская как минимум двухуровневая и метров в шестьсот. Там должно быть место для складирования, съемки и, наконец, для того, чтобы нормально посмотреть на свою работу. Ведь искусство требует взгляда из пространства, правильно?

      Гордеев пожал плечами:

      – Вам видней. Хотя… ваш приятель Бомба купил вот себе домик в Финляндии.

      Артемьев вздохнул:

      – Ему – что? Музыку ведь не украдешь и не испортишь, верно? Но вообще это правильно, вот разберусь со всеми делами и куплю участок в Подмосковье, где-нибудь за Химками, чтобы от стариков своих недалеко. Построю там себе огромный ангар и буду жить и работать.

      – Я слышал, Химки – славный городок, – заметил Гордеев. – Несмотря на название.

      – Вот-вот! – обрадовался художник.

      – Может быть, пока вы туда все-таки не уехали, расскажете, что стряслось? А то я, видите ли, специально из-за вас в Москву приехал.

      – Конечно-конечно! Хотите выпить чего-нибудь?

      – Минеральной воды, если можно, без газа. У вас здесь душновато.

      Художник сходил к холодильнику и сообщил:

      – Есть «перье», но, как вы понимаете, с газом. Будете?

      – Годится. Лед только положите…

      Наконец они уселись друг напротив друга.

      – Дело было так, – сказал Артемьев, вытирая пот со лба. – Народ сновал по Тверской туда-сюда. Я встретил приятеля и остановился потолковать с ним – мы присели в кофейне, которая появилась на месте Филипповской булочной…

      – Кого вы встретили?

      – Так Пашку же, Долохова, – удивился Артемьев с таким видом, будто все на свете должны быть в курсе того, что и когда с ним происходило.

      Гордеев кивнул: понятно, мол, продолжайте.

      – …Я старался не глядеть на женщин. Мы немного поговорили о моей выставке и его концерте. Он сказал, что я гениальный художник, а я сказал, что он гениальный музыкант. Ну, так положено. Мы выпили кофе и попрощались. Я вышел из кофейни и пошел дальше по Тверской. Немного поизучал товар в книжном магазине «Москва». Помню, мое внимание привлекло рекламное объявление: «Умные рыбачат здесь».

      – По поводу чего? – спросил Гордеев.

      – Понятия не имею.

      – Тогда и я не понимаю, объясните.

      – Я же пытаюсь! Я вышел из магазина и пошел по Тверской.